Война Алой и Белой розы
Шрифт:
Филипп рассеянно посмотрел на девушку. Из-под юбки виднелись сильно распухшие, все в крови ноги — непонятно даже, как она могла бежать. Девушка была старше, чем показалась с первого взгляда, — лет пятнадцать, наверное. Когда же Филипп склонился над ней, она съёжилась и застыла. Понятно, чего она боялась.
— Я не сделаю тебе ничего дурного, — мягко сказал Филипп. — Мне просто хотелось посмотреть на твои ноги, они все так и горят.
Он стал прикидывать, чем можно ей помочь. Пиявок в таком районе и в такой час, конечно, не найдёшь. Тут ему вспомнилось, что по пути сюда он проходил мимо женского монастыря.
Опустив руки, девушка боязливо посмотрела на Филиппа. Она походила на зверька, попавшего в ловушку. Да, именно на раненого зверька, готового при первой же возможности сорваться с места и убежать. Отчаяние застыло у неё в глазах. Эта девушка ни в коей мере не походила на тот образ, который пытались создать повар и Бесси. По всему было видно, что жизнь у неё нелёгкая. Встав, Филипп подошёл к ближайшему буфету. Вина там не было видно, но он помнил, что подавальщица доставала что-то оттуда. Выломав ударом кулака дверцу, он достал бутылку, встряхнул её как следует, влил содержимое в чашку и вернулся к девушке.
— Выпей-ка. В кухне ничего не найдётся, чем можно смазать ноги? Мёд, или подсолнечное масло, или яичный желток?
Лицо девушки искривилось от боли. Не замечая предложенной чашки, она протянула Филиппу руки.
— Ради Бога, — прошептала она. — Ради Бога, пожалуйста, помогите мне. — Больше девушка не произнесла ни слова. Губы её посерели, она внезапно упала, потеряв сознание. Стакан с вином опрокинулся, по щеке поползла красная струйка.
Филипп молча склонился над ней, вглядываясь в исхудавшее лицо. Его удивил голос девушки: безграмотные кухарки так не говорят. Правда, промелькнуло в голове Филиппа, она могла усвоить эту интонацию, работая в каком-нибудь богатом доме. Он склонился ещё ниже и поднял упавшую на висок прядь волос.
Удивлённый внезапно наступившей тишиной, Перси оторвался от своих развлечений и пошутил грубовато:
— Эй, Филипп, вы там не очень старайтесь, оставьте и на мою долю что-нибудь.
Филипп пропустил это упражнение в остроумии мимо ушей. Опустившись рядом с девушкой на колени, он сказал хриплым голосом:
— Роб, можно вас на минуту?
— А что мне там делать? — беззаботно откликнулся Перси, но, услышав, как Филипп вполголоса выругался, неохотно поднялся на ноги. — Знаете, если вы всё время будете стараться исправить мир… — Ворча, он высвободился из цепких объятий Бесси, дав ей напоследок увесистый шлепок. — Вы и так спасли её от трёпки, которую она бы надолго запомнила. Что же ещё?
— Роб, — Филипп обернулся и пристально посмотрел на товарища, — вы были в Миддлхэме после меня. Я уже семь лет как её не видел, но если это только не сон, перед нами Анна Невил.
Наступило молчание. Перси изумлённо воззрился на Филиппа, потом перевёл взгляд на девушку.
— Вы бредите.
— Не думаю. — Филипп отодвинулся так, чтобы на лицо девушки падало побольше света. — Посмотрите-ка получше. Ведь это же чистая копия графа Уорвика, она всегда была на него необыкновенно похожа.
Смущённый уверенным тоном Филиппа, Перси нетерпеливо склонился над девушкой, вглядываясь в орлиные черты лица и тёмные волосы. Выражение у него разом изменилось.
— Теперь убедились? — настойчиво спросил
— Она иногда появлялась в Вестминстере, когда я там был с Глостером, — неуверенно заговорил Перси. — Конечно, это было два или три года назад, но… Дочь Уорвика! В этом клоповнике! Право, Глостер кому угодно глотку за это перережет.
Филипп поднял обмякшее тело на руки.
— Ну-ка, Роб, давайте положим её где-нибудь. Снимайте плащ, используем его как одеяло, а мой — под голову.
— Но как это могло случиться! — воскликнул Филипп, поспешно расстилая плащ. — Ведь в Лондоне любой поварёнок знает, что Глостер ищет её. А она сама почему молчала?
— Может, и говорила, да никто не поверил. Не забывайте, её привезли сюда, когда никому и в голову не приходило, что её нет в Эрбе. Хозяин-то, конечно, должен быть в курсе дела, но что касается остальных — вы же слышали, что сказала Бесси. Её просто сочли безумной. При таком обращении удивительно, что она и впрямь не сошла с ума.
Скатав свой плащ, Филипп подложил его девушке под голову, а вместо одеяла набросил плащ Перси. Огонь погас, в комнате становилось всё холоднее, а на девушке была только драная рабочая кофта. Не приходя в сознание, она вздрогнула при прикосновении Филиппа.
— Думаете, её силой привезли сюда? — мрачно спросил Перси.
— Кто знает. — Обернувшись, Филипп перехватил взгляд Перси. — Оставьте, Роб, это дело Глостера.
Где-то в глубине дома, словно вымершего с наступлением темноты, стукнула дверь. Они инстинктивно обернулись. В кухне раздался чей-то властный голос. Филипп двинулся в ту сторону, прислушался и вернулся назад.
— Похоже, сам хозяин, — негромко проговорил он. — Роб, ступайте и приведите сюда Глостера. Дом его недалеко отсюда. И скажите, пусть возьмут с собой носилки, ехать верхом она не в состоянии. Не мешкайте! А я останусь здесь и присмотрю, чтобы всё было в порядке.
Разговор в кухне становился всё громче — повар безуспешно пытался утихомирить хозяина. Перси быстро двинулся к выходу, но на пороге остановился и, отстегнув меч, бросил его товарищу:
— Возьмите, может пригодиться.
Филипп поймал его на лету, кивнул в знак благодарности и махнул на прощанье рукой.
Пустынная улица была залита лунным светом, Перси бежал что есть мочи и вскоре исчез из вида.
Положив меч на стол, Филипп вернулся к девушке. Лицо её постепенно приобретало естественный цвет, щёки даже порозовели. В первый момент Филиппу показалось, что это следы от ударов, он уже поднёс к её губам бокал с вином, как из кухни донеслись оглушительные вопли хозяина, в которых потонуло жалкое бормотание повара:
— Во имя всех святых, разве я не говорил, чтобы её не трогали с места! Это же надо — кругом одни дураки! Нельзя, что ли, ей было найти какую-нибудь работу в комнате, под замком? Так нет, понадобилось тащить сюда. Но оказывается, и этого мало… — Хозяина явно душил гнев, он остановился, чтобы перевести дыхание, но в эту паузу вклинился повар. Наверное, у него нашлось что сказать в своё оправдание: во всяком случае, крик прекратился, и следующие слова хозяина Филипп уже не мог разобрать. Потом голоса совсем затихли и лишь где-то в отдалении вновь зазвучали на минуту. За окном, выходившим на конюшню, послышались чьи-то поспешные шаги.