Война Братьев

Грабб Джефф

Поэтому Ахмаль весьма удивился, когда вышедшая из тени фигура оказалась не будущей светской дамой, а широкоплечим великаном Мишрой. Ахмаль почуял неладное и произнес:

– Добрый вечер, молодой господин. Ты тоже решил прогуляться?

Мишра улыбнулся, и даже при неверном свете звезд Ахмаль разглядел, что это была натянутая, неестественная улыбка.

– Мне нужно забрать кое-что из комнат Урзы – из моих старых комнат, – сказал он. – Я попросил Хаджара помочь мне.

– Я вижу, – осторожно подбирая слова, продолжил Ахмаль, – все настолько важно, что тебе необходимо забрать

это кое-что прямо сейчас, глубокой ночью, когда спит даже твой брат?

– Так и есть, – сказал Мишра и замолчал, словно взвешивая сказанные им слова. Затем он, видимо решив, что получилось не так уж и плохо, выпрямил спину и повторил: – Так и есть. Кое-что важное. Ты что, не веришь мне?

Ахмаль подошел к парочке поближе. Он ясно чувствовал исходящий от молодых людей запах вина. От них пахло даже сильнее, чем от него самого.

– Как можно, молодой господин Мишра, – сказал Ахмаль. – И что же, это кое-что настолько тяжелое, что нести его надо вдвоем, а то и втроем?

– Да, – кивнул Мишра, но, решив, что это уже чересчур, поправился: – Нет. Не совсем. Просто с Хаджаром не так скучно.

– А-а, – сказал Ахмаль. – Ну хорошо. Знаешь, у меня для Хаджара есть дело. Сможешь обойтись без него?

Мишра нахмурился, а Ахмаль задумался: пойдет парень дальше в одиночестве или бросит свою затею? Было очевидно, что он идет к брату, и Ахмаль понимал, что скорее всего младший брат собирается поговорить с Урзой о чем-то серьезном. Очевидно, младший решил прежде набраться храбрости посредством фляги с вином» что и объясняло его решение осуществить задуманное так поздно.

Мишра снова неестественно улыбнулся:

– Конечно. Раз ты говоришь, что тебе нужен Хаджар, я спокойно обойдусь без него.

– Да, есть у меня для Хаджара одно дело, – сказал Ахмаль, – Мне нужна его помощь. Но я повторяю, мне кажется, что твой брат уже спит. У него не горит свет.

Мишра покачал головой:

– Мой брат частенько лежит ночью без сна, все размышляет. Я удивлюсь, если он действительно спит.

Ахмаль поднял руки, притворяясь, что сдается.

– Как скажешь. Ты знаешь его лучше, чем я. Пойдем, Хаджар, у меня есть к тебе дело.

Худой фалладжи подошел к Ахмалю, и старик повернулся к Мишре спиной. Пара отправилась обратно в лагерь землекопов.

Ахмаль оглянулся. Удостоверившись, что Мишра ушел, он обратился к помощнику:

– Хаджар, что вы задумали?

Узколицый молодой человек хмуро посмотрел в небо.

– Не знаю, могу ли я тебе сказать.

– Мы фалладжи, – сказал старик. – Если бы у меня было время, я бы перечислил всех твоих и своих родственников, и оказалось бы, что твоя мать и моя мать происходят от одной и той же матери. Так что говори. Куда это вы шли, распространяя на весь лагерь запах набиза, куда вы крались во тьме, словно шакалы?

Молодой фалладжи остановился, словно ему было трудно одновременно передвигать ноги и решать, как кодекс чести пустыни предписывает поступать в таких случаях. Ахмаль ждал. В конце концов юноша сказал:

– Молодой господин Мишра был зол.

– Зол на Урзу? – спросил Ахмаль. Тень кивнула в темнота.

– На то, что господин Урза все время

его дразнит. Все время хочет выставить его дураком. Все время ищет, как бы обманом отобрать у него камень.

– И вот господин Мишра выпил достаточно набиза и достаточно разозлился, чтобы пойти к Урзе и решить это дело раз и навсегда, – закончил за юношу Ахмаль.

Тень пожала плечами.

«Да, так и есть», – подумал Ахмаль. Отличная идея – разбудить брата среди ночи только для того, чтобы разрешить спор, начатый тремя днями раньше.

Если только он и вправду рассчитывал застать Урзу бодрствующим. Перед глазами Ахмаля возникла весьма мрачная картина. Похоже, младший брат действительно собирался кое-что себе вернуть.

От этой мысли старый землекоп похолодел.

– Быстро, – сказал он Хаджару. – Теперь у меня и вправду есть для тебя дело. Беги в палатку Токасии. Она спит в кресле. Разбуди ее. Расскажи ей то, что рассказал мне, и скажи, что я жду ее в комнатах бра… в комнатах господина Урзы.

Хаджар заколебался.

– Я не думаю… – начал он.

Ахмаль зашипел:

– Парнишка, ты столько выпил, что думать уже в самом деле не можешь! Я сказал тебе привести госпожу Токасию, и ты ее приведешь! Или мигом отправишься копать не транские машины, а выгребные ямы! А ну марш!

Угроза стрелой пронзила пьяный мозг Хаджара. Он тут же пришел в себя и со всех ног помчался на скалу, где стояла палатка Токасии.

Ахмаль покачал головой и зашагал в сторону хижины Урзы и Мишры. Грузное приземистое здание из грубо отесанных бревен с крышей из шифера. Крепкая дверь и окна из вощеной бумаги защищали от пустынного ветра. «Одному там уютно, – подумал Ахмаль, – двум мальчишкам – нормально, а вот двум юношам уже тесно. А если они еще и злы друг на друга, то и вовсе невыносимо».

В окнах горел свет, так что если Мишра и думал украсть что-то незаметно для брата, то его затея провалилась. Снаружи было очень хорошо слышно, что внутри ссорятся. Мишра, как того и следовало ожидать, что-то бубнил пьяным голосом, Урза же, напротив, говорил отрывисто и резко.

У порога Ахмаль остановился. «Пока, – решил он, – лучше подождать. По крайней мере до прихода госпожи Токасии».

Голоса стали громче, со стороны бараков других учеников приближались огоньки. «Ага, – подумал Ахмаль, – если молодой господин Мишра в самом деле надеялся побеседовать с братом наедине, то и эта его затея провалилась». Урза перешел на крик, но Ахмаль смог разобрать только слова «вор!» и «ложь!».

Из темноты появились Хаджар и Токасия. Молодой фалладжи сразу сообразил, что к чему, и тут же исчез, отправившись обратно к палаткам землекопов. Он, несомненно, расскажет всем, что братья наконец решили выяснить отношения.

Токасия была немного не в себе, она еще не до конца проснулась. Приглаживая пальцами короткие седеющие волосы, она спросила Ахмаля:

– Почему ты их не остановил?

– Потому что, насколько я мог расслышать, мебель они пока не ломают, – ответил старик. – Все равно нам следует еще немного подождать. Драка зрела несколько месяцев кряду, так что надо дать им возможность выплеснуть из себя эту ерунду.