Война – дело семейное. Перехват

Георгиева Инна Александровна

– Мы постараемся не ронять его слишком часто, – пообещал он мне.

– Я же говорила: ты слишком добрый, – флегматично отметила Лакшми.

Мой взгляд скользнул по весьма потрепанному манекену, потом – по холеному лицу Танта, и на душе потеплело.

«Надеюсь, он сделает правильные выводы, – сказала сама себе, жестом призывая команду собираться у стартовой полосы (раз у Джоффри появилась такая интересная замена, стрельбы можно было перенести и на вечер). – Если же нет, он, по крайней мере, будет знать, что любая его провокация отразится

прежде всего на нем самом. Что же до сегодняшних «санкций»… Нет, экспериментом во имя науки мы это не назовем. А вот тренировкой на выносливость – вполне возможно. И пусть потом попробует доказать, что этот укус выходит за рамки дозволенного. Тем более что проколы на шкуре оборотня заживают в течение пары часов, а яд Ревуса выйдет из его организма раньше, чем он успеет проснуться».

И я первая побежала по знакомой утоптанной дорожке, дав себе строгую установку больше не задумываться о проблемах аристократа-наблюдателя, а сконцентрироваться на выполнении действительно важной задачи, той, которая сейчас играла решающую роль в моей судьбе, а не на глупом волке, так приглянувшемся леди Стрэтон. Его появление в моей жизни принесло кучу неудобств. Но он не должен стать причиной моего провала! Я выполню свое «особенное» задание и не позволю мне помешать, даже если придется продержать Танта в «спящем режиме» следующие шесть месяцев кряду.

Фенрир Тант

Голова болела нещадно. Странно. Яд должен был уже покинуть организм. Я с трудом разлепил глаза. По ощущениям понял, что на лице откуда-то взялся синяк. Не помню, чтобы он у меня был до укуса. Опершись на локтях, перевел тело в сидячее положение. Локоть, кстати, тоже болел. Недовольно поморщился и понял, что разбита губа. Напряг память: меня точно отравили до тренировки? А то набор повреждений такой, будто я опять с Касиусом на ринге сошелся.

Кашлянул, прочищая горло.

– Водички? – участливо раздалось от окна.

Кивнул. Молча взял протянутый стакан, выпил. Мимоходом отметил, что рука покрыта множеством мелких укусов.

– Долго искали муравейник? – спросил нарочито равнодушным тоном.

Доусон пожала плечами:

– Не очень.

Она подтянула единственный в палате стул поближе к кровати и опустилась на него с таким настороженным видом, будто тот был заминирован:

– Как самочувствие?

Я выгнул бровь:

– Могло быть и лучше.

– Не сомневаюсь, – согласилась девчонка. Мы помолчали.

– Ты понимаешь, что попыталась отравить старшего по званию офицера? – спросил миролюбиво, едва ли не с улыбкой.

– Вы же понимаете, что, если дело дойдет до расследования, мы будем все отрицать? – тихо, но с вызовом ответила она. – А доказательств у вас нет.

Я вздохнул, откинувшись на подушки. Скользнул по девчонке внимательным взглядом – она его с честью выдержала. Задумался.

Ну да, можно повоевать. Устроить скандал, разбор полетов и демонстративную «казнь» провинившихся.

А то, что у меня доказательств нет, так они мне и не нужны. Мое слово против слова волчицы – и думать не нужно, кому из нас боссы поверят.

Другой вопрос: а надо ли оно мне? Ведь если дойдет до трибунала, под нож попадет вся группа, что означает ее автоматическое расформирование и потерю организацией ценных кадров. Меня за такое по голове точно не погладят. Да и вообще – ругаться с девчонкой не в моих интересах. Наоборот, с некоторых пор в мои планы входит обратное: заставить ее мне довериться и принять в команду как полноправного игрока. Может, тогда она откроет тайну, как смогла добиться такого отношения к себе со стороны группы?

«А ведь это действительно странно, – подумал я. – Волки отлично работают стаей, но подчиняются слепо и не задают вопросов. Они идут за вожаком, потому что так им велит инстинкт. Но я сильно сомневаюсь, что стая рискнула бы противопоставить себя старшему по званию ради защиты даже не жизни, а чести своего боевого командира! Так поступают не сослуживцы, нет! Это поступок друзей. А значит, моя задача усложняется в разы. Ведь одно дело – заменить лидера. И совсем другое – лишить команду друга».

Потому я решил вести себя иначе. Не так, как она ожидает. Быть может, терпением и хитростью мне удастся достигнуть большего, чем силой? Как бы странно это ни звучало, учитывая, что дело касается волчицы.

– Я, пожалуй, не буду выдвигать обвинения, – сказал с дружелюбной улыбкой.

На мгновение по лицу Доусон скользнула тень удивления, но она быстро от нее избавилась:

– Разумный выбор. Я была уверена, что вы поступите именно так.

– Не была, – ответил, ни на йоту не повышая голоса. – Иначе не пришла бы сюда.

Девчонка мгновенно опустила глаза, но я успел заметить, как выросли ее зрачки. Да уж… воинам явно не помешали бы тренировки самоконтроля. Хотя я знаю мэтров, у которых нет проблем с глазами. Такое в основном характерно для молодых оборотней. Возможно, когда-нибудь волчица тоже научится не выдавать эмоции глазами, но пока это ее слабое место. Впрочем, если все пойдет, как я запланировал, у нее не будет причины этому учиться.

– Лорд Тант, – Доусон взяла себя в руки и снова подняла лицо, – я здесь с единственной целью: убедиться, что мы правильно поняли друг друга.

Я склонил голову к плечу:

– Что конкретно ты имеешь в виду?

Она сжала губы так сильно, что они побледнели, и я понял, что ей хочется обрушить на меня весь поток своих обвинений. Признаться, я бы сильно разочаровался, если бы она это сделала: бросаться гневными фразами, не имея шансов подтвердить обоснованность своих претензий, – занятие опасное. Наверное, девчонка решила так же.

– Я имею в виду, что вы в моей группе – сторонний наблюдатель, лорд Тант, – сказала она. – И если вы еще раз попытаетесь воздействовать на меня физически, будьте готовы к тому, что снова окажетесь здесь.