Война двух королев
Шрифт:
Оставить Киерана и Ривера с Маликом и рыцарями было крайне сложно, но я не думала, что Исбет еще попытается сделать что-то ужасное.
Миллисент и Кровавая Королева зашагали рядом со мной, пока я следовала за Каллумом по извилистым, украшенным малиновыми знаменами залам, сцепив руки, как я обычно делала, когда ходила по залам замка Тирман в качестве Девы. Только на этот раз я делала это не потому, что мне было велено так ходить. Я сделала это, чтобы удержать себя от безрассудного поступка.
Например, задушить свою мать.
"Я помню, когда ты в последний раз ходила по этим коридорам", - начала Кровавая
"С Йеном", - вклинилась я, заметив, как истончился ее рот, когда мы проходили мимо кухни. "Ты помнишь, когда он в последний раз ходил по этим коридорам?"
"Помню", - ответила она, когда Миллисент шла рядом со мной, очень похожая на меня, со сцепленными руками и настороженностью. "Я думаю о нем каждый день".
Гнев поднялся, обжигая горло, когда я увидела впереди двух королевских гвардейцев, открывающих тяжелые деревянные двери. Я сразу поняла, что мы направляемся под землю. "Не сомневаюсь".
"Ты можешь не верить в это, - сказала Кровавая Королева, блеск ее короны потускнел, когда мы вошли в старую часть Уэйфайра, где залы освещали только газовые лампы и свечи, - но мало что причиняет мне такую боль, как его потеря".
" Ты права. Я не верю тебе". Мои пальцы скрутились внутрь, прижимаясь к ладоням, пока мы спускались по широкой каменной лестнице. "Ты убила его. Тебе не нужно было этого делать, но ты это сделала. Это был твой выбор, и он не заслужил этого. Он не заслужил быть Вознесенным".
"Он не заслужил того, чтобы ему была дарована долгая жизнь, где ему не придется беспокоиться о болезнях или травмах?" возразила Исбет.
Я подавила резкий смех. "Долгая жизнь? Ты позаботился о том, чтобы этого не случилось". Чувствуя на себе пристальный взгляд Миллисент, я расслабила пальцы. "Я не хочу говорить о Йене".
"Это ты заговорила о нем".
"Это была ошибка".
Кровавая Королева замолчала, когда мы вошли в подземный зал. Даже под землей потолки были высокими, проемы, ведущие к другим путям, округлыми и тщательно вычищенными. Было жутко тихо - ни единого звука. Мой взгляд блуждал по бесконечным, казалось бы, рядам колонн из песчаника, поднимающихся к потолку, туда, где было не так хорошо освещено, и тени сгущались по краям колонн. Я почти видела себя сейчас - намного моложе, завуалированную и очень одинокую, когда кралась по коридору.
Каллум остановился, повернувшись к нам лицом. "Мы не можем позволить тебе видеть, куда мы идем. У тебя будут завязаны глаза".
Мне не понравилась мысль о том, что я не смогу видеть, что кто-то из них делает вокруг меня, но я кивнула. "Тогда сделай это".
Миллисент шагнула за мной так тихо, как ни один дух. Через мгновение я уже не видела ничего, кроме темноты.
Путь, по которому мы шли, был тихим и запутанным. Миллисент держала меня за руку и вела по дороге, казалось, целую вечность. Казалось, что я иду прямо, а потом постоянно поворачиваю. Я должна была аплодировать ее мастерству, потому что у меня не было ни малейшей надежды на то, что я когда-нибудь смогу проследить наш путь.
Однако у меня было заклинание. И, судя по тому, как долго мы шли, я знала, что не смогу использовать его в покоях под Вэйфайром. К тому времени, как Миллисент остановит нас, мы должны быть уже около или под Садовым районом,
Воздух стал холоднее, сырее и затхлее, и меня охватила тревога, когда Миллисент развязала повязку. Как можно держать здесь кого-то и быть здоровым? Мое сердце забилось быстрее.
Ткань упала, открыв взору Каллума, возвышающегося надо мной. Удивленная, я сделала шаг назад, столкнувшись с Миллисент. Должно быть, затхлость подземных туннелей была сильной, чтобы скрыть сладкий аромат разложения. Он был уже так близко, что я разглядела родинку под золотой краской на лице, прямо под его правым глазом.
Каллум улыбнулся, когда его бледный взгляд проследил за моими чертами - за шрамами. "Должно быть, это было ужасно больно".
"Хочешь узнать?" предложила я, и его улыбка на закрытых губах стала еще шире. "Узнаешь, если будешь продолжать стоять так близко ко мне".
"Каллум." Кровавая Королева заговорила у нас за спиной.
Мститель отступил, слегка поклонившись. Его улыбка осталась, как и его немигающий взгляд. Задержав на мгновение его взгляд, я быстро осмотрелась. Я не увидела ничего, кроме сырых каменных стен, освещенных факелами.
"Где он?" спросила я.
"В конце коридора слева от тебя", - ответил Каллум.
Я пошла вперед.
"Пенеллаф", - позвала Исбет, и звук моего имени, сорвавшийся с ее губ, ударил по моим нервам, как когти Жаждущего по камню. "Я обещала безопасность твоих людей. От того, как ты поведешь себя дальше, будет зависеть, будет ли это обещание выполнено".
Ее слова...
У меня по позвоночнику пробежал холодок, когда я медленно повернулась к ней. Стражники и служанки окружили ее. Только Миллисент стояла в стороне, напротив Каллума. Слова Исбет были предупреждением, и не только о том, что она сделает, но и о том, что я вскоре обнаружу.
Первобытная сущность трепетала прямо под поверхностью моей кожи. Сотня различных реплик обожгла кончик моего языка, наполнив рот дымом обещанного насилия. Но я снова потянула за собой все эти годы молчания - неважно, что было сказано или сделано. Я проглотила дым.
"Кастил никогда не был... приятным гостем", - добавила она, ее темные глаза сверкнули в свете камина. Гостем? Гостем? "И, в отличие от своего брата, он так и не научился облегчать себе ситуацию".
Вспышка едкого гнева ударила в горло, обрушившись на меня резким, быстрым ударом Миллисент. Ни на секунду я не поверила, что эта эмоция вызвана разговором о Кастиле. Это было упоминание о Малике. Ее реакция была любопытной, как и его, когда мы были в Дубовом Амблере. Я отложила все это в памяти, когда отвернулась от Кровавой Королевы. И я ничего не сказала, пока шла вперед. Если бы я это сделала, все закончилось бы плохо.
Каждый шаг казался мне двадцатью, и я потеряла всякое подобие спокойствия, когда подошла ближе и увидела заполненное тенями отверстие, изогнутое в стене камеры. Мои руки то раскрывались, то закрывались, когда страх перед тем, что я увижу и что сделаю, разбивался о предвкушение и ярость внутри меня. Это место не годилось даже для Жаждущего, а она держала здесь Кастила?
Из глубины камеры донесся звук. Он был грубым и низким, рычание, в котором не было ничего смертельного, когда я поспешила через отверстие в тусклое, освещенное свечами помещение.