Война Евы
Шрифт:
– Что?
– больше не глядя на него, спрашиваю.
– Вы-таки подпустили меня к себе, - замечает тот.
– Лишь потому, что вести разговоры о вас было бы неприлично - вы же стояли рядом, - отвечаю ровно.
– То есть, не будь меня рядом, и вы бы спокойно обмывали мне кости?
– уточняет Глеб без эмоций.
– Я не выношу сор из избы. Проблемы издательства… - поднимаю на него взгляд, - остаются в издательстве.
– Мне стоит уважать вас за ваши принципы?
–
– Мне глубоко безразлично ваше ко мне отношение, - говорю честно и иду вперёд.
– Пожалуй, всё-таки буду, - звучит ответ мне в спину.
Никак не комментирую, проходя к своему месту.
Вступительную речь основателя фонда поддержки молодых дарований слушаю вполуха, прокручивая бокал шампанского вокруг своей оси. Речи всех спонсоров вообще пропускаю, сосредоточившись на восстановлении внутреннего спокойствия. Когда микрофон переходит в руки ведущих редакторов известных изданий, потихоньку прихожу в себя и начинаю смотреть по сторонам - и первое, что замечаю, это взгляд Глеба.
Отворачиваюсь, не заостряя внимания и не желая контактировать.
– У вас очень интересно проходит работа над собой, - негромко произносит исполнительный директор.
И как я должна на это реагировать?
Проще проигнорировать.
– Хочу когда-нибудь услышать вашу историю, - продолжает Глеб, не отрывая от меня внимательных глаз.
– Зачем это вам?
– ровным голосом спрашиваю, отпивая глоток из бокала.
– Не знаю. Вдруг стало любопытно.
Достойный ответ. У меня сразу же появилось желание делиться подробностями.
– Не пьёте?
– сделав вид, что не слышала его предыдущих слов, спрашиваю.
– Нет, - Глеб опускает взгляд на свой бокал.
– Что так?
– Есть причина, - отзывается исполнительный директор, а черты его лица на мгновение смягчаются от едва заметной улыбки, появившейся на губах… словно он что-то вспомнил… что-то очень забавное…
Но эта улыбка быстро сползает с его губ, а выражение лица становится холодным и надменным, как обычно.
– Эта причина явно женского пола, - протягиваю, обводя взглядом зал.
– Как и за вашими паническими атаками… - ровно произносит Глеб, - за моей историей стоит человек. Но я бы не хотел сейчас вспоминать о нём.
– Я рада, что мы сошлись во мнении, - намекая на то, что у меня нет желания знать подробности, отзываюсь.
Затем встаю из-за стола и подхожу к группе знакомых лиц; официальная часть закончена, все речи произнесены, все аплодисменты получены - сейчас начнётся фуршет.
– О, Ева! Мои поздравления! Последний тираж Стефании впечатляет, - коллеги по цеху тут же вовлекают меня в разговор, и на некоторое время я погружаюсь в мир цифр, букв, перспектив и планов на будущее.
Краем глаза слежу за исполнительным директором, окруженным мужчинами в деловых костюмах. Это креативные директора и
Тогда он оставит нас, и мы вновь получим возможность работать в прежних условиях - которые всех устраивали.
– Кстати, Ева, я не видел тебя в фотозоне, - замечает известный в творческих кругах, фотограф, подошедший к нашей компании несколько минут назад, - ты - украшение этого вечера. Так, почему игнорируешь объективы камер?
Роман Николаевич не погладит меня по головке, если я откажусь запечатлеть себя для светской хроники…
– Я… - хочу сказать, что ещё не успела дойти до туда, как меня перебивают:
– Идём, - фотограф забирает у меня из руки бокал и ведёт за собой, - там сейчас никого нет.
– Пахнет романом, - доносится до нас со спины.
Вот, за что не люблю светские тусовки.
– Не обращай внимания, я давно хотел тебя сфотографировать, - мужчина оборачивается и смотрит мне в глаза.
Странное это чувство, когда уши слышат, глаза видят, но внутри ничто не отзывается.
Это же сейчас комплимент был?..
Кажется, я уже не способна оценить подобное...
– Ты в курсе, что ты очень фотогеничная?
– спрашивает меня мужчина, после нескольких пробных снимков.
– А вы в курсе, что лицо находится намного выше?
– звучит голос Глеба.
Поворачиваю голову и обнаруживаю его, стоящим у стены. Как давно он здесь?..
– Если это съемка для рекламы нижнего белья, я ещё могу понять. В противном случае - это какие-то домашние радости, - со скукой на лице протягивает исполнительный директор в то время, как фотограф откровенно напрягается.
– А вы кто такой?
– спрашивает он.
– Тот, кому вы пришлёте все сделанные снимки - на проверку, - сухо отзывается Глеб, затем кивает на меня, - её начальник.
– Я думаю, мы закончили?
– произношу громко и четко, завершая этот спектакль; затем иду к своему... "начальнику", - Глеб Самойлович, вы перегибаете палку, - произношу негромко.
– Это легко проверить, - взглянув на фотоаппарат, отвечает Глеб.
– В этом нет надобности, - отрезаю, киваю фотографу, а затем возвращаюсь в зал.
Никогда не признаюсь вслух... но я благодарна Глебу за окончание этой пытки. До его прихода мы были в фотозоне одни. Это напрягало.
И всё же…
– Он, правда, снимал мою грудь?
– спрашиваю негромко, остановившись у столика с закусками.
– Понятия не имею. Но я видел, что вам было некомфортно.
Бросаю на Глеба пристальный взгляд.
– С чего вдруг такая забота?
– спрашиваю ровно.
– Вы - моя подчинённая.
– Всё ещё не увидела логики, - признаюсь, оглядывая зал.