Война Грязных Искусств
Шрифт:
— Прекрасные работы художников, не правда ли, мистер Ринг?
— Ничего, — буркнул я.
В работах художников я не разбирался, мне хотелось лишь понять, кого эти художники изображали.
Чувствуя моё нетерпение, патриций обернулся.
— Всё очень просто, Теодор. Никакого секрета. Эти картины висели в кабинете моего предка, Дина Скорпиуса. Именно он основал винодельни. Дин был членом одного закрытого клуба. Ну а люди на портретах — это те, кто тоже в него входил. Ничего криминального, просто
Я тоже посмотрел на портреты. Уже более внимательно, чем в первый раз.
Картин было восемь. Теперь я посчитал точно.
Шесть висели, а две свалились на пол. На всех портретах были изображены мужчины разного возраста и, судя по одежде, разного положения и с разным доходом.
Самому старшему из них было примерно лет восемьдесят, а самому младшему лет двадцать пять. Странно, что их связывали хоть какие-то общие интересы.
— А что за клуб такой? — поинтересовался я, не сводя глаз с портретов.
Патриций пожал плечами.
— Я знаю ровно столько, сколько написано в дневнике Дина Скорпиуса. А там немного информации о клубе и, как я понимаю, здесь только часть людей. Только приближённые к Смотрителю. Дин называл его хранителем музейных редкостей. Ну и сам, конечно, пользовался его услугами.
Внутри меня поднялась волна жара — вот теперь, кажется, я подобрался поближе к тайне хранителя Печати. Но всё равно начал расспросы издалека:
— А что хранил в музее сам Дин Скорпиус?
Патриций ответил не сразу, но всё же не стал утаивать то, о чём обещал рассказать откровенно:
— Он хранил первую бутылку «Меланхоличной Девы» — вина, что сделало его знаменитым и очень богатым. По крайней мере, он так писал в своём дневнике. Где эта бутылка сейчас, мне, увы, неизвестно.
— То есть, вы не знаете, где этот музей?
— Нет, не знаю, — просто ответил Леонель. И, кажется, вполне искренне.
На стене я отыскал глазами портрет Святого отца Ригли и указал на него рукой.
— А что это за человек, вы знаете?
Если честно, я даже замер в ожидании ответа. Ладони вспотели сами собой.
— Это как раз и есть Смотритель, — сообщил патриций. — Его настоящая сабасская фамилия Хамади. Это был влиятельный человек своего времени. Не знаю почему, но его называли Святой отец Ригли.
Внутренне я выдохнул. Уже кое-что. Как минимум есть фамилия.
— А что вы о нём ещё знаете, об этом Святом отце? Возможно, Дин Скорпиус о нём подробнее писал в своём дневнике?
Патриций внимательно на меня посмотрел.
— Хм… Этот человек настолько важен для вас?
— Говорят, он владел тайными знаниями кодо, — соврал я мгновенно.
Леонель, конечно, мне не поверил. Это читалось в его глазах.
Но спорить он не стал.
— Мистер Хамади, как я уже говорил, был весьма влиятельным человеком.
Патриций указал на портрет самого старшего, седовласого мужчины с мрачным лицом.
— А где они его навещали, не подскажете? — спросил я.
Вопрос, конечно, прозвучал по-идиотски, но мне нужна была любая зацепка. Возможно, Дин и Хамади встречались в каком-нибудь ресторане или другом знаковом для них месте.
— Подскажу, — тут же ответил Леонель. — На кладбище. Мистер Мор был уже мёртв, и члены клуба каждый год ходили к нему на могилу.
Поднявшаяся во мне волна жара внезапно опустилась вниз и остыла.
— Ясно, — мрачно отозвался я (здравствуй, тупик). — А что вы можете сказать про остальных? — добавил я вопрос без особой надежды.
Патриций начал перечислять имена людей на портретах, указывая рукой слева направо.
— Это мистер Харрис. Кажется, он служил в банке «Дюваль». Это мистер Кларк, коннозаводчик. Это мистер Томпсон, инженер. Ну… мистера Хамади мы уже обсудили. Дальше мистер Холл, газетчик. И мистер Мор, ресторатор. — Патриций перевёл взгляд на пол, на упавшие картины. — Ну а здесь мистер Робинсон, актёр театра, кажется. И мистер Смит из Бриттона, военнослужащий.
Я не сразу сообразил, что конкретно только что услышал.
Внутри пронеслась волна обжигающего холода и высекла на коже мурашки.
Мистер Смит из Бриттона.
Мистер Смит…
Сначала я уставился на Леонеля, медленно моргнул, потом нахмурился и переспросил:
— Кто, простите?..
— Мистер Смит из Бриттона, военнослужащий, — спокойно повторил патриций. — По крайней мере, так было указано в дневнике Дина… А что, этот мистер Смит вас тоже интересует? Кстати, он тут самый молодой. Но о нём Дин ничего не писал. Только его профессию. Так что простите, Теодор. Ничего не смогу вам рассказать.
Я принялся изучать картину, упавшую на пол и завалившуюся верхним краем на стену.
Кажется, у меня разом вспотел лоб и пересохли губы, да и всё во рту пересохло… ведь я смотрел на того самого человека, которым когда-то был, двести лет назад.
Смотрел на одну из своих людских воплощений.
Похоже, самую жестокую и циничную, самую хитрую, самую порочную и самую кровожадную.
Во мне сохранились лишь крохи от того существа, но всё же сохранились — порой я ощущал это всем естеством, будто в меня вселялся дьявол.