Война и мир Дмитрия Медведева

Drongelen Wim Van

С другой стороны, Белоруссия давно стремилась выйти из изоляции, и эта война предоставила Лукашенко прекрасный повод. Непризнанием Абхазии и Южной Осетии Лукашенко демонстрирует Западу, что он отнюдь не такой пророссийский, как они предполагают, и его тут же перестают считать диктатором, хотя внутри страны почти ничего не изменилось.

Серьезного казахстанско-китайского сближения в нынешней ситуации трудно ожидать, и вряд ли оно нужно Астане, особенно учитывая нынешний конфликт в Синьцзяне и заметное число уйгуров в Казахстане. Китай традиционно не стремится вступать в обязывающие военные союзы, а в Казахстане не распространены фобии по поводу того, что Россия после Южной

Осетии начнет экспансию на все территории с русским населением.

Многие эксперты заявляли, что в этой войне Украина оказалась по другую сторону от России. Однако так утверждать нельзя. Не менее половины граждан Украины сочувствовали скорее России, чем Грузии. Даже руководство Украины не имело консолидированной позиции. Ющенко и все члены его команды или просто зависимые от него (Секретариат, МИД, Минобороны) были отчетливо на стороне Грузии, а правительство во главе с Тимошенко заняло не менее отчетливо нейтралистскую позицию.

В тех обстоятельствах такая позиция Тимошенко на фоне истерической прогрузинской позиции Ющенко интерпретировалась как антигрузинская, хотя формально она не отличалась от позиции Брюсселя. Оппозиция во главе с Януковичем пусть и не слишком оперативно, но зато решительно поддержала Россию, включая и требование признать Абхазию и Южную Осетию. Ясно, что и компартия заняла жестко антигрузинскую позицию. Можно отметить, что на предстоящих выборах эта тема, скорее всего, не будет востребована – внешняя политика вряд ли будет в центре дискуссий между кандидатами в президенты.

Константин Сыроежкин (Казахстан)

ПЕРСПЕКТИВЫ ИНТЕГРАЦИИ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ

Константин Сыроежкин – Казахстанский институт стратегических исследований, главный научный сотрудник, редактор журнала «Континент»

В результате августовской войны на Кавказе Россия, безусловно, что-то приобрела. Но и многое потеряла. Из приобретений – демонстрация силы. Россия продемонстрировала, что с ней надо считаться. Показала, что она вышла из состояния, в котором находилась с середины девяностых годов. Это уже более мощное государство, у него есть свои интересы, и оно готово их отстаивать. В том числе вооруженным путем.

Но Россия многое проиграла. С войны на Кавказе начинается отсчет потерь России. Некоторые страны просто испугались. Некоторые – решили начать свою игру. Некоторые – открыто перешли в разряд прозападных.

С одной стороны, эта война на Кавказе показала предел влияния Запада и США на постсоветском пространстве: в случае серьезного конфликта здесь они вмешиваться просто не будут. Как мелкие пакостники. С другой стороны, активизировалась солидарная позиция Запада. Россию обыграли с трубопроводом «Набукко» – это еще не конечный результат, но крови попили много. И еще попьют.

Россия сейчас живет теми же принципами, которыми мы все живем на постсоветском пространстве. Может быть, в меньшей степени, но тем не менее. Кто правит бал? Те же финансово-олигархические группы. Интересы компрадорской буржуазии превалируют над государственными интересами. С приходом В. Путина Россия сумела решить проблему «внешнего управления». По-видимому, настало время сделать следующий шаг, освободив Россию от управления нуворишей.

События на Кавказе сильно актуализировали проблему геополитической конкуренции на постсоветском пространстве вообще и в регионе Центральной Азии в частности. Мы поставлены в условия выбора, а это очень плохо: теперь между струйками дождя, не замочившись, не пройдешь. Надо определяться, с кем ты, а это всегда трудно – точно выбрать сторону.

Я сторонник

мысли о том, что многополярный мир – это блеф. Мир в принципе не может быть многополярным. Он может быть полицентричным – когда существует несколько центров силы. Силы, равной себе, конкурирующей. А многополярный мир – это хаос, если говорить просто. Он, быть может, существовал в Средние века в Европе, когда конкурировали княжества, – тогда был в чистом виде многополярный мир, но такой мир неустойчив.

Последние пять-шесть лет мы балансируем на грани бесполярности. Ведущих центров – нет. Был период, когда доминировали Соединенные Штаты, но этот период имел место в середине 90-х годов, но вскоре закончился. Это произошло после бомбардировок Югославии в 1999 году. То, что мы сейчас переживаем, – это бесполярный мир.

С точки зрения геополитики, события на Кавказе показали предел возможного втягивания Запада и Соединенных Штатов в геополитические процессы на постсоветском пространстве вообще и на Кавказе в частности.

Раз ты не поддержал союзника, значит, ты проявил слабость. И по этой причине твое влияние падает. Однако влияние Соединенных Штатов упало не поэтому – этот процесс давно происходит.

Примерно с 1999 года по нарастающей идет волна антиамериканизма, в том числе и в Европе. Пик наступил, когда США вторглись в Ирак – Европа это вторжение не поддержала. Это потом они снова захотели дружить с США. Но на начальном этапе Франция была категорически против, Италия – против, против была и Германия. Антиамериканский настрой существовал. После того как начался финансовый кризис, все также, пусть косвенно, обвинили Соединенные Штаты. Популярности Вашингтону это тоже не добавило. США остаются на сегодняшний день самой мощной страной, но уровень их популярности падает.

Соединенные Штаты в свое время поддержали косовский вариант, а по югоосетинскому вопросу они были против. Суть здесь хоть и не одна и та же, но все же близка. Вопрос стоит предельно ясно – признать или не признать. По большому счету, для Косово и Южной Осетии достаточно того, что их признали несколько государств. Конечно, хорошо, когда независимость признают много стран, но проблема не в этом.

Оценивая позицию каждого государства по тому или иному вопросу, надо смотреть, какими проблемами обременено оно само. Например, Китай ни в каком виде не поддерживает принципа национального самоопределения. То же самое характерно для Индонезии, Филиппин или для африканских государств, где борьба часто идет на этнической почве.

Вопрос этот больше теоретический, и он достаточно сложен. До сих пор никто не может разобраться – что же превалирует в дилемме «территориальная целостность» и «право наций на самоопределение». Постепенно идет отказ от принципа территориальной целостности. Есть этническое понимание нации и гражданское понимание нации. Сейчас идет возврат к этническому пониманию нации. В Казахстане это казахи. Не казахстанцы, а казахи. Однако это – тупиковый путь, потому что когда начинается деление по этносам, в итоге получается плохо.

После августовского конфликта стали говорить о перераспределении «зон влияния», о том, в частности, что произошло усиление Армении. Однако хотя Армения и состоялась как самостоятельное государство, без поддержки России ни одна проблема там не решается. На чью сторону Россия встанет в карабахском конфликте, та сторона и будет доминировать. Правда, на сегодняшний день эта проблема решения не имеет, как и все замороженные конфликты.

Безусловно, ослабла Грузия – ее, во-первых, разоружили, а во-вторых, грубо говоря, дали по морде. Амбиций стало меньше.