Война (Книга 1)
Шрифт:
Многих подобных выдвиженцев знает Федор Ксенофонтович. Конечно же, это самые подготовленные и волевые командиры. Тут уж ничего не скажешь: немало пришлось приложить усилий, чтобы в армейском многолюдье найти наиболее способных, дабы облечь их высокой властью и возложить на них большую ответственность. Генерал Чумаков не может без улыбки вспоминать, как иные из нежданно-негаданно взлетевших на непомерно высокий пост долго чувствуют себя не в своей тарелке. Бывает, что поначалу больше размышляют над тем, как лучше внешне соответствовать своему новому положению изысканностью формы, своеобычной манерой поведения и общения с подчиненными... И подчас проходит немало времени, а человек как бы пребывает при должности, будто играет
Внимание Федора Ксенофонтовича привлекла лежащая рядом на подоконнике газета, сложенная так, что в глаза бросался заголовок: "Сообщение ТАСС". Взял ее в руки, развернул, пожелтевшую на солнце, сухо шуршащую. Это были "Известия" от 14 июня.
Подавил вздох, стал уже в который раз читать знакомые строки. Сейчас, после разговора с Нилом Игнатовичем Романовым, каждая фраза официального сообщения отдавалась в сердце тоскливой болью.
ТАСС опровергал муссируемые в иностранной печати слухи о "близости войны между СССР и Германией", о том, что Германия будто бы предъявила Советскому Союзу претензии территориального и экономического характера, а Советский Союз в ответ якобы сосредоточивает свои военные силы у границ с Германией. В заявлении ТАСС высказывалось предположение, что эти слухи являются неуклюже состряпанной пропагандой враждебных СССР и Германии сил, заинтересованных в расширении и развязывании войны. Высказывалось также предположение, что "...происходящая в последнее время переброска германских войск, освободившихся от операций на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям...".
Как же человеку, не искушенному в значимости дипломатических межгосударственных демаршей с политическими целями, постичь главнейший смысл происходящего и предугадать, что сулит ему день грядущий?.. Как справиться с непокорно вопрошающей мыслью?.. Неотвязно звучат в памяти слова: "...переброска германских войск, освободившихся от операций на Балканах... связана, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям..." А фантазия во всем богатстве красок безудержно рисует, как по ту сторону границы, в балках и оврагах, в лесах и перелесках, накапливаются фашистские войска... "...Надо полагать, с другими мотивами..." Глаза еще раз скользнули по газетной строке.
Размышляя над прочитанным и глядя в газету, будто силясь найти там что-то самое главное, Федор Ксенофонтович не заметил, как бесшумно открылась дверь кабинета командующего и из нее с папками в руках вышли генералы Климовских и Семенов.
Климовских, чопорно-подтянутый, с приветливым холеным лицом, увидев уткнувшегося в газету генерала Чумакова, остановился, хотел было подойти к своему старому знакомому, но озабоченный Семенов неуловимым жестом выказал нетерпеливость: мол, ждут дела поважнее, и Климовских, еще раз взглянув на Федора Ксенофонтовича большими темными глазами, зашагал по мягкой ковровой дорожке к выходу. Может, полагал, что поговорит с Чумаковым в другой раз, не ведая, что другого раза уже никогда для него не будет...
Порученец успел побывать в кабинете Павлова и, выйдя оттуда, сказал Чумакову:
– Командующий приглашает вас.
Федор Ксенофонтович поймал себя на том, что при словах порученца слишком заторопился. И тут же с недовольством мысленно приказал себе: чтоб ни робости, но и ни
Вошел в кабинет уверенно и увидел Павлова, поднимающегося из-за стола ему навстречу. Всем своим величественным видом тот будто излучал сияние: лоснилась гладко выбритая, массивная голова, празднично сверкали на груди Золотая Звезда Героя, три ордена Ленина и два ордена Красного Знамени. Павлов вышел на середину кабинета и с доброй улыбкой на жестковатом, с крупными чертами лице широко распахнул для объятия руки.
– Товарищ генерал армии...
– начал было Чумаков, но Павлов, притронувшись пальцами к щетинке усов, дружески засмеялся.
– Ну, полноте, Федор Ксенофонтович!.. Знаю, что назначен командиром мехкорпуса. Жду... Рад видеть.
Обнялись, пытливо и дружелюбно посмотрели друг на друга. Федор Ксенофонтович, усаживаясь в предложенное кресло, успел заметить, что в мужиковатости ширококостной фигуры Павлова теперь появилась и некоторая респектабельность - форма сидит на нем ладно, а знаки различия - будто родился с ними.
– Значит, опять судьба-индейка свела старых солдат?
– Павлов, сдержанно посмеиваясь, грузновато уселся за стол.
– А я увидел твою статью в журнале о механизированных войсках - порадовался. Спрашивал у наших, где ты служишь. Никто ничего толком... А потом докладывают приказ о твоем назначении к нам на корпус.
– Извини, Дмитрий Григорьевич, что я прямо к тебе один... Начальника автобронетанкового управления нет...
– О чем речь! Хоть потолкуем без свидетелей... Кого из наших "академиков" или "испанцев" встречал?
– Вчера навещал в госпитале Нила Игнатовича Романова. Тяжко болеет.
– И я слышал, что болеет.
– Павлов вздохнул, у его губ легли горькие складки.
– Однажды встретил его в Генштабе... Неугомонный старик. На все у него свои собственные концепции, свои исторические аналогии, всех предостерегает...
– Нил Игнатович убежден, что война уже на нашем пороге. Сказал мне: на фронт едешь.
– Так уж и на фронт!
– Павлов криво усмехнулся, а Федор Ксенофонтович вспомнил, что и сам он примерно этими же словами ответил профессору.
Помолчали, думая, кажется, об одном и том же. Лицо Павлова сделалось озабоченным, у светлых посуровевших глаз стали заметнее морщины.
– Обстановка, конечно, напряженная.
– Он вздохнул.
– Немцы стягивают к нашим границам силы... Уже который месяц не прекращаются провокации. Все стращают нас... Но мы надеемся, что наши дипломаты сделают свое дело.
– А если дипломаты промахнутся?
– Почему же?.. Вот и сообщение ТАСС от четырнадцатого числа. После него немцам политически невыгодно нападать на нас.
– А если нападут?
– Не посмеют! А потом, учти: подготовку к войне против СССР, сроки ее начала никому не скрыть. На то и существуют Генштаб Красной Армии, разведка... От нас же требуется главное: согласно планам обучать людей, вооружаться, переходить на новую технику. Для этого нужно немалое время. И, как требует нарком обороны, не поддаваться на провокации, не давать Германии повода объявить нас перед всем миром агрессором.
Федор Ксенофонтович внимательно слушал Павлова, всматривался в его лицо, пытаясь понять, как глубоко убежден командующий в том, что говорит, есть ли в его словах собственное понимание военно-политической ситуации, собственные выводы, сделанные после взвешивания всех данных, которыми он имеет возможность располагать. Чумакову было приятно, что высокое воинское звание и большой пост не давят на Павлова: он держит себя вполне свободно, судит о положении дел, кажется, с пониманием своей ответственности. Может, испытывает некоторую неловкость, что он вот уже генерал армии, возглавляет округ, а Чумаков так далеко отстал. Но ведь и высоких наград у Павлова сколько! А за каждой из них - ратные дела...