Война (Книга 3)
Шрифт:
Телефонная трубка какое-то время молчала, и в эти мгновения в мыслях Тимошенко - горячий вихрь: неужели Мехлис делает то, что приказал ему Сталин?..
В трубке послышался вздох, затем глухое покашливание, и Сталин спокойно попросил передать Мехлису, что он неплохой практик, а политик недальновидный... Нельзя, мол, наши общие ошибки, наши просчеты и нашу беду, что не хватило у нас времени, сваливать на военных... Пусть военные отвечают за свои ошибки, которых у них немало. А насчет предательства, Сталин возвысил голос, передайте Мехлису, что Гитлер ему скажет огромное спасибо за такую мысль. После паузы Сталин добавил, что Гитлер с нетерпением ждет не дождется
На второй день новая стычка с Мехлисом.
...У Тимошенко тоска и усталость на дне души. Все в нем было напряжено, как готовая лопнуть струна. Постоянное ожидание обнадеживающих вестей как следствие его решений, а вместо них навал дурных, трагических. Поспешная выработка новых серьезных решений, поиск контрмер и, прежде чем дать им силу приказа, необходимость выверять их в Генеральном штабе, а также доказательно обосновывать перед Верховным. А время не ждало. И в одну из минут, когда Тимошенко, зная, что осуществление каждого оперативного замысла может иметь различные вариации, остановился на наиболее, с его точки зрения, приемлемой, Мехлис вдруг предложил свой вариант и начал его упорно отстаивать, но без убедительных мотивировок.
Верно: Тимошенко не очень тактично оборвал Мехлиса, грубовато напомнив ему, что стратегия и оперативное искусство - не детская игра в солдатики. Мехлис же не менее запальчиво ответил, что политический деятель коммунистического завтра не дитя малое и тоже обязан кое-что смыслить в военном деле... Тимошенко не нашел в себе сил спорить дальше и, к удивлению Маландина, Лестева и Мехлиса, покинул кабинет. Спустился на первый этаж, где размещался узел связи (это было еще в Гнездове), зашел в комнату генерала Псурцева и попросил его связаться по ВЧ со Сталиным. Крайне озадаченный, Псурцев был свидетелем нервного доклада маршала Тимошенко Сталину о том, что он не может дальше работать с Мехлисом, который без знания дела вмешивается в оперативные вопросы, тормозит их решение да еще доказывает, что как политический руководитель коммунистического завтра тоже смыслит в военном деле. Мембрана в трубке хорошо резонировала, и Псурцеву было слышно, как Сталин, выслушав маршала, протяжно и, кажется, с веселым удивлением произнес:
"Да-а, нашла коса на камень.
– Потом, вздохнув, не без иронии попросил напомнить Мехлису, что в коммунизм поодиночке не ходят, что для этого должно созреть все общество в целом.
– Как арбуз!.."
Помолчав, Сталин вдруг тихо засмеялся и сказал:
"Вы с Мехлисом лучше бы немцев грызли, а не друг друга..."
"Товарищ Сталин, я привык работать с политическими руководителями в согласии, - с отчаянием в голосе произнес Тимошенко.
– Да и нет у меня времени для дискуссий с Мехлисом!.."
"Это вы верно сказали, товарищ Тимошенко, - вдруг строго перебил маршала Сталин.
– Насчет согласия... Мужество создает победителей, согласие - непобедимых... Хорошо, мы еще подумаем".
Маршал Тимошенко понял, что убедил Сталина.
Будучи добрым человеком, он вернулся в кабинет с чувством виноватости перед членом Военного совета. И это ввело Мехлиса в заблуждение. Не без иронии армейский комиссар первого ранга заметил:
"Товарищ Сталин не любит, чтоб ему навязывали новые точки зрения на того или иного партийно-политического деятеля, которого он хорошо знает".
Семен Константинович вновь взорвался, хотя говорил сдержанно:
"Я
Это были последние слова, сказанные маршалом Тимошенко Мехлису. Потом он поехал на командный пункт 20-й армии, а когда возвратился, узнал, что Мехлиса отозвали в Москву.
И вот теперь Булганин - уравновешенный, спокойный...
Требовательно зазвонил телефонный аппарат ВЧ прямой связи со Ставкой.
– Прошу тишины, - обратился Семен Константинович ко всем и снял трубку.
– Слушает Тимошенко!
– Здравствуй, Семен Константинович!
– послышался густой знакомый голос начальника Генерального штаба Жукова.
– Здравствуй, Георгий Константинович!
– В голосе Тимошенко прозвучала радостная нотка.
– Ну как там, жарко под Смоленском?
– Жарко - не то слово... Кромешный ад! Гот и Гудериан вот-вот сомкнут внутренние фланги.
– Знаем, оперсводку получили.
– Жуков подавленно вздохнул.
– Не давай обнимать себя, а то так приголубят...
– Да, приголубят... Отбиваемся от их объятий из последних сил. Тимошенко покосился на оперативную карту фронта.
– Слушай, Семен Константинович, что у вас там за эвакуационные настроения насчет Смоленска?
– с беспокойством и сдержанной строгостью спросил Жуков.
– Эвакуационные?
– удивленно произнес Тимошенко, ощущая, как в нем вспыхнуло раздражение.
– Кто это поставляет Москве такую информацию?!
Жуков помедлил с ответом, потом осведомился более мягко:
– Неправильная информация?
– Странный вопрос, - обиженно проговорил Тимошенко.
– Разве надо тебе объяснять, что мы попираем элементарные понятия об оперативном искусстве?.. Вот ты говоришь: не давай себя обнимать. Мы стараемся не давать, бьем по их клешням и в то же время не уходим из мешков, рвем изнутри коммуникационные линии немцев, перемалываем их живую силу и технику, отсекаем пехотные дивизии от моторизованных и танковых, тормозим развитие операций... А по классическим образцам стратегии надо бы, оставив часть сил на съедение врагу, главные вывести из-под удара на заранее подготовленные позиции... Мы не идем на это, спасаем Смоленск и будем защищать его до последнего...
– Ладно, хватит дискуссий, - нетерпеливо, но будто с облегчением перебил Жуков маршала.
– Я не зря поставил перед тобой вопрос о Смоленске. Товарищу Сталину стало откуда-то известно, что вы собираетесь сдавать город, несмотря на его телеграмму.
– Чушь!
– сдерживая вспыхнувшую ярость, внешне спокойно бросил в телефонную трубку Тимошенко.
– Очень хорошо, что чушь, - совсем смягчившимся голосом сказал Жуков.
– Тем не менее уже передают тебе по телеграфу новый приказ Государственного Комитета Обороны. В нем товарищ Сталин предупреждает командование Западного фронта от эвакуационных настроений по отношению к Смоленску, приказывает организовать мощную оборону города, драться за Смоленск до последней возможности. В приказе так и говорится: не сдавать врагу Смоленск и не отводить части от Смоленска без специального разрешения Ставки. Оборону Смоленска поддерживать активными действиями частей всего Западного фронта. Ответственность возлагается лично на тебя и на члена Военного совета Булганина...