Война меча и сковородки

Сунгуров Артур

– Не думаю, что это будет прилично - ехать нам вдвоем в одной карете, - засмеялась Сесилия.

– Вы правы, - смутился любитель книг.
– Тогда я буду сопровождать карету верхом, чтобы никто вас не обидел.

– Благодарю за доброту, лорд Ранулф, но вряд ли это придется по душе вашей невесте.

– Ах да, невесте...

– Вам понравилась леди Эмер?
– спросила Сесилия, и замерла в ожидании ответа.

Они уже спустились в королевский сад, и стояли возле статуй горгулий, державших в когтистых лапах зажжённые факелы. Отблески пламени метались по лицу лорда Ишема, и

Сесилия подумала, что он очень красив, но Эмер никогда не поймет его красоты, потому что красота его не снаружи - не в очертаниях губ, не в разрезе глаз и не в линии носа, а гораздо глубже. Но от этого гораздо ярче. Глаза его светились божественным разумением, и голос был приятным, глубоким и проникновенным, хотя говорил он негромко и неспешно, словно обдумывая каждую фразу перед тем, как её произнести.

Вспомнилось, как он вел себя за столом - ухаживал за ней, замечая, когда нужно было подлить вина в опустевший кубок или пододвинуть блюдо, с которого она хотела взять кусочек. И ел опрятно, не рыгая, не облизывая пальцы, чем - уж что скрывать!
– грешили многие рыцари даже при дворе.

И чем больше она об этом вспоминала и думала, тем больше хотела услышать ответ на вопрос, и страшилась его услышать.

– Леди Эмер очень привлекательна, - сказал лорд Ранулф тихо.
– Когда она шла по залу, то так гордо держала голову, что ей не хватало только короны.

– Да, про Эмер всегда говорили, что у нее королевская стать, - сказала Сесилия. Ей стало неловко за прежние нехорошие мысли в отношении подруги, и теперь она хотела загладить вину, хотя свидетелем её зависти была только лишь совесть.
– Она прямая, как копье, и всегда держится так... так, словно...

– Словно рвется в бой, - закончил Ранулф.
– В ней много огня. Я заметил. Наверное, именно поэтому королева и выбрала её мне в жены. Во мне-то огня совсем нет.

– У вас есть нечто иное!
– воскликнула Сесилия.
– Для Эмер будет огромным счастьем получить такого мужа, как вы, милорд.

– Едва ли она посчитает это счастьем. Я понимаю, миледи, что вы хотите меня утешить, но я же не дурачок, - он улыбнулся Сесилии, и та всхлипнула от переполнивших её чувств.
– Леди Эмер сбежала, оставив вас прикрывать тылы. Но я ничуть не обижен за это. Наоборот, благодарен, потому что провел чудесный вечер подле вас.

Глаза Сесилии наполнились слезами, и она протянула руки, словно хотела поддержать неудачливого жениха, но опомнилась и отошла на два шага, прислонившись к боку каменной горгульи.

– Эмер не со зла, - сказала она скрепя сердце и защищая подругу, которая по её разумению защиты не заслуживала.
– Она тоже волнуется.

– Давайте не будем говорить сейчас о леди Эмер, - сказал Ранулф.
– Позвольте мне ещё немного насладиться этим прекрасным вечером. Ведь завтра... завтра всё закончится.

– Всё закончится, - эхом отозвалась Сесилия.

Они немного помолчали, а потом Ранулф смущенно взъерошил волосы.

– Как странно, - сказал он, запинаясь.
– Весь вечер подле вас я заливался соловьем, а ведь вокруг было столько людей... Теперь же, когда мы одни, я стал косноязычен и робок, как ребенок. Мечтал поговорить с вами о книге, а теперь не хочу о ней даже

вспоминать.

– Тогда и не будем, - сказала Сесилия.
– Знаете, в глубине сада есть старый дуб. Под ним всегда растут фиалки. Они особенно сильно пахнут ночью. Я бы сорвала несколько, чтобы поставить на столик возле постели...

– Возле постели, - повторил Ранулф, как зачарованный, наклоняясь к Сесилии совсем близко. Не столько для того, чтобы расслышать, что она говорит, сколько для того, чтобы хорошо видеть её лицо.

– Но уже темно, я побоюсь идти туда одна. Может, вы возьмете факел и проводите меня? К фиалкам...

– Я выполню вашу просьбу с готовностью и удовольствием, - заверил он, забрал у левой горгульи факел и поднял его повыше, чтобы осветить путь.

Сесилия чинно сложила руки и пошла по песчаной дорожке, обложенной с двух сторон плоскими камнями. Следом за ней шел Ранулф. Чтобы освещать дорогу и не обжечь девушку, ему пришлось сойти с дорожки, и он запинался в высокой траве.

Они миновали озеро и подошли к дубу. Сесилия была здесь несколько раз в прошлом году. Тогда ей не надо было искать себе мужа, и она убегала от мачехи сюда, в сад, чтобы провести несколько спокойных часов вдали от шумного и суетливого королевского двора.

Теперь она тоже наслаждалась покоем. И ещё присутствием приятного человека. Ей нравилась услужливость и мягкость манер Ранулфа, но она понимала, что то, что привлекало её, едва ли понравится её своенравной подруге. Эмер ценила в мужчинах силу, доблесть, храбрость и красоту, и мало задумывалась о таких качествах, как доброта и терпение. А ей, Сесилии, пришлось видеть, как отец поколачивал покойную мать, и как быстро утешился от вдовства, женившись на молодой. Но Эмер не задумывается об этом. В мире, в котором она жила, не было ни неудач, ни разочарований, ни мучительного выбора. Счастливица, и сама не понимает своего счастья.

Остановившись под дубом, Сесилия опустилась на колени и раздвинула траву. Фиалки все так же росли здесь - простые пятилепестковые цветы, незаметные в чужой тени, как и она сама.

– Много чудесного на земле, - сказала она, срывая хрупкие цветы, на которые уже выпала роса.
– Взять хотя бы фиалки. Они такие маленькие и невзрачные, но какой упоительный у них аромат!.. Правда, его нелегко почувствовать. Только если поднести к лицу. Вот так...

Она уткнулась лицом в букетик и закрыла глаза, наслаждаясь запахом цветов, и на мгновение улетая в далекий Вудшир, где ей было не очень сладко, но зато спокойно. Когда Сесилия открыла глаза, Ранулф стоял в трех шагах от нее, затаив дыхание и боясь пошевелиться, чтобы не нарушить ее спокойствия.

– Вы сейчас похожи на небожительницу, леди Леоффа, - сказал он.
– Я смотрел бы на вас вечно, и молился.

«А я - на вас», - подумала Сесилия, но ничего не сказала, а поднялась, отряхивая платье.

– Можно мне... один цветок?
– спросил Ранулф.

– Конечно, милорд, - Сесилия протянула ему фиалку, и на мгновение пальцы молодых людей соприкоснулись.

Ранулф понюхал цветок и воткнул его за брош-фибулу.

– Этот цветок похож на вас, - сказал он.
– Не слишком яркий, но его аромат не спутаешь ни с чем.