Война меча и сковородки
Шрифт:
– Это - дорогущее снадобье, - пояснил Годрик.
– Именно из этой жолчи я готовлю лекарство для местных жителей.
– Вот оно как...
– Эмер черпнула горстью камней, принюхалась, а потом лизнула один из них.
– Откуда ты узнал о нем? Это какая-то тайна королевских лекарей? Именно этим лекарством епископ вылечил меня? Но оно было другим на вкус. И на цвет...
– Нет, не этим, - коротко сказал Годрик, забирая у нее драгоценные кусочки и ссыпая в ступку.
– Ага! Значит, это все же было противоядием! Так и думала, - Эмер отряхнула
– Леди Фледа рассказала мне кое о каком письме...
– перешла она к интересующей ее теме.
– Я написал королеве, что хочу развода, - ответил Годрик так спокойно, словно речь шла об обсуждении ужина.
– Лучше бы поблагодарил за спасенье жизни.
– Благодарю.
Эмер помолчала, ожидая еще чего-нибудь, но продолжения не последовало.
– Годрик, - позвала она.
– Придержи мешок, - попросил он, собираясь высыпать перетертые в порошок камни.
– Ты меня слышишь?
– она взяла мешок за края, пока он наклонял ступку.
– Зачем ты подал на развод? Ты так зол на меня? Но я же спасла тебе жизнь! Хоть какую-то благодарность заслужила или нет?
– Я тебя уже поблагодарил.
– Это называется благодарностью?! Решил опозорить меня на всю Эстладнию!
– В прошении я написал, что это ты настаиваешь на разводе.
– Я?! Да никогда...
– Послушай, Эмер, - он впервые назвал ее по имени, и это было сродни появлению крылатых коней в воздухе над Даремом.
– Да-а?
– произнесла она, чувствуя себя малюткой перед драконом.
– Зачем упорствовать, если затея безнадежна?
Годрик отставил ступу и взял Эмер за плечи, развернув к себе лицом. Потом вспомнил о ее ране и отпустил.
– Ты прекрасно понимаешь, что ничего хорошего из нашего брака не выйдет, и лучше прекратить эту агонию сейчас, чем растягивать на долгие годы.
– Лучше для кого?
– угрюмо спросила Эмер.
– И для тебя тоже.
– Меня ты спросил?
– она бросила мешок с толчеными камнями на пол.
– Пока я жива, ты не избавишься от меня, Годрик Фламбар! Потому что... потому что я не хочу этого.
– Глупая девочка, - сказал он почти с жалостью, беря ее за плечи и снова поспешно отпуская.
– Ты придумала, что любишь меня, но это не любовь, поверь. Я для тебя - как кусок пирога, который тебе непременно хочется съесть. Именно этот и никакой другой - так по-детски и так глупо. Королева не оставит тебя и найдет мужа по душе, тебе нечего бояться. Просто когда Ее Величество спросит, желаешь ли ты развода, скажи, что желаешь.
– Ты глухой, что ли? Я не буду разводиться!
– крикнула Эмер.
Слезы готовы были брызнуть из глаз, и она испугалась, как бы дурак Годрик их не заметил - развернулась и бросилась прочь, попутно из вредности смахнув с одного из столов его драгоценные рыбьи камни. Пусть поползает, собирая!
Скатилась по темной лестнице, едва не улетев с середины, выскочила из дома и побежала, не разбирая дороги. Если она ждала, что муж окликнет ее,
Ноги принесли Эмер на берег той самой реки, где совсем недавно девушке пришлось искупаться. Только в прошлый раз она вышла из воды ниже по течению, а теперь стояла почти у самого моста, возле сараев. Привалившись спиной к бревенчатой стене, Эмер смотрела, как речные струи разбиваются о черные камни, выглядывавшие из воды. По камням можно было перебежать на ту сторону, но они, наверняка, страшно скользкие.
– Что это вы тут примерзли, миледи?
– спросил ее старческий голос.
Эмер оглянулась и не сразу увидела, кто с ней заговорил. Потому что посмотрела прямо перед собой, ища лицо собеседника. И не нашла.
– Пойдемте-ка в хижину, - продолжал голос, - ветер сегодня с гор, застудите кости. А там тепло, я налью вам молока, ежели не побрезгуете.
Опустив глаза, Эмер увидела согбенного старика. Спину его изогнуло буквой S, и короткая борода почти достигала колен. Лицо было морщинистым, с намертво въевшейся угольной пылью, отчего старик казался черным гномом, про которых рассказывали, что они - самые искусные кузнецы. Гном закашлялся, закрывая рот чистой тряпицей, и махнул рукой, приглашая Эмер пройти за ним.
– Марвин, миледи. Меня зовут - Черный Марвин, - говорил он на ходу, - потому что я и в самом деле черный, как головешка. Не слишком-то приятное зрелище для ваших глаз, но я постараюсь пореже поворачиваться к вам лицом, ежели это вас не оскорбит, - он надтреснуто засмеялся и распахнул перед девушкой двери.
Изнутри пахнуло теплом и запахло жаренным мясом. Эмер зашла, осторожно оглядываясь. Здесь хранили песок на случай пожара - мешки лежали у стен, рядом с лопатами и ведрами. И горела огромная жаровня, над которой на металлических прутах висели колбаски, уже поджаренные с одного бока.
– Проходите, миледи, садитесь прямо на мешки, - разглагольствовал Черный Марвин, одним движением переворачивая колбаски, открывая ларь и доставая оттуда кувшин и кружку.
– Сейчас подогрею немного молоко, и предложу вам. Кружка чистая, не сомневайтесь...
– С удовольствием выпью молока, - ответила Эмер, усаживаясь на мешки.
– И с удовольствием попробую этих замечательных колбасок, ежели захотите со мной поделиться.
Старик посмотрел на нее с веселым изумлением:
– А миледи знает толк в еде!
– И в людях, - подхватила Эмер.
– Я думала, вы кузнец...
– Давно уже не кузнец, - ответил Марвин, подтаскивая складной столик и расставляя на нем нехитрую снедь.
– Но мой внук теперь старший среди кузнецов. Я передал ему все секреты, что узнал от своего деда. Я знавал еще деда нынешнего милорда...
– Это его жена воевала за него, пока он валялся в кроватке?
– спросила Эмер, кладя кусок горячей колбасы на ломоть хлеба и с аппетитом откусывая.
– Вы про миледи Бельфлер знаете?