Война мертвых

Прошкин Евгений

– …не должно было случиться. Подобное происходило и раньше, однако при нарушении связи между телом и командным блоком операторы непроизвольно отлипали. Правда, следует заметить, что все они имели небольшой стаж и звание сержанта. Возможно, не последнюю роль в этой трагедии сыграл тот факт, что транспортная система подверглась частичной переделке со стороны противника. Экспертам еще предстоит разобраться…

Вертикальная линия разрезала изображение надвое: в левом окне осталась говорящая голова, в правом началась прямая трансляция. Мужчины в серых

комбинезонах вели длинный ряд магнитных тележек с одинаковыми ящиками. Контейнеры были накрыты знаменами Конфедерации, и от обилия шелка и бархата возникало ложное ощущение праздника.

Холеный лейтенант продолжать распространяться про бессмертный подвиг и небывалые почести – кажется, трупы собирались доставить в столицу для личного прощания членов Ассамблеи. Тихон перестал слушать, но прогнать из сознания картинку было выше его сил. Не вполне понимая, что делает, он принялся считать гробы. На двадцать втором мысли сбились в кучу. Здравый смысл подсказывал, что ящиков должно остаться всего четыре, но боковое зрение твердило: больше, больше!

Их было двадцать восемь, как раз по количеству перенастроенных станций. Двадцать восемь украденных платформ – двадцать восемь покойников.

– Сто семнадцатый, нас с тобой хоронят! – радостно воскликнул Влад.

– Я вижу. Что скажешь?

– Ну, это просто. Либо списывают внеплановые трупы, либо нас совсем засекретили. Насмерть.

– …Вот они, лучшие из лучших, боль и гордость Конфедерации, – лейтенант запнулся и с видимым усилием проглотил комок. Кроме хорошей дикции он имел бесспорный дар актера. – Живые легенды армии, память о вас останется в веках, – скорбно закончил он.

– Какие мы живые, если в гробах лежим? – возмутился Тихон.

– Помолчи, пожалуйста, – благоговейно произнес Влад. – Не порть впечатления.

Тихон отключился от сети, досматривать церемонию он не хотел принципиально. Однажды его уже хоронили. При зачислении в Школу вербовщики обещали придумать ему правдоподобную смерть, и Тихон не сомневался, что свою работу они выполнили качественно. Скорее всего – утопление. Не воспользоваться близостью озера было бы с их стороны глупо.

И вот опять. Кто лежит в его ящике, кто накрыт его знаменем – какая разница? Его опять хоронят, списывают досье в архив, а где-то в другом месте уже заведено новое, вероятно, с более строгим грифом.

– Эй, сто семнадцатый! Нас назвали! – торжествующе проговорил Влад. – Мы в списке!

– Ты полагаешь, это хорошо? – отрешенно спросил он.

– Я по…

Связь прервалась как раз в тот момент, когда Тихон почувствовал перегрузку. Корабль стартовал с необычной прытью. Поднявшись над планетой, он совершил внепространственный скачок и сбросил посадочный модуль на что-то мягкое.

Влада в эфире по-прежнему не было. Шипели естественные помехи, крошился фоновый мусор, но сто пятый не появлялся. Видно, контакты двух покойников в планы командования не входили.

Передняя стенка откинулась, и Тихон выехал наружу. Внизу – старый гранит, вверху –

звездное небо. Мягкий ветерок, не более двух метров в секунду. Повышенное содержание йода. Температура – двадцать шесть по Цельсию. Это называется… как же это называется…

– Мы говорим «южная ночь», – подсказал кто-то. – Но тебе эта лирика ни к чему. Просто благоприятные условия.

Это был Игорь, тот самый лейтенант, встретивший его в Школе, а затем на Шадане, где оказалось, что никакой он не лейтенант, а ни много ни мало полковник.

– Какое-то время тебе придется побыть танком. Ты вернешься в свое тело, но не сразу.

Простой мобиль с живым водителем проводил его к ангару – невысокому строению, скрывавшему под собой целый подземный комплекс. На протяжении всего пути Тихон не пользовался ни инфразрением, ни прочей спецтехникой – ему вдруг стало невообразимо приятно двигаться впотьмах, почти наугад, как это делал человек за рулем.

Под двускатной крышей скрывалась еще одна платформа переноса, но он знал, что здесь она используется в качестве обычного лифта. Иначе зачем было высаживать танк на этой чудесной планете – лишь для того, чтоб он испоганил траками пятьсот метров дерна?

Искупавшись в желтом сиянии, он направился по длинному тоннелю под уклон, в самую толщу гранитной плиты. Два километра ниже уровня моря, сообщили приборы. Достойная глубина. И планета хорошая – курорт, а не планета. Здесь его искать не будут. Никто. А если и будут, все равно не найдут.

Слабое напряжение в эфире говорило о том, что Игорь все еще на связи, однако нарушать молчание он не торопился. Ждет вопросов, сообразил Тихон. Не дождется. За вопросами как правило следуют ответы, а это бывает страшно. Все прояснится само собой – не сразу, так со временем. Чем дальше Тихон спускался, тем отчетливей осознавал, что этого добра у него теперь навалом.

Пять или пять тысяч – количество прожитых часов имеет значение, только когда ждешь. С Тихоном это тоже было, но не долго. Ожидание вредно для нервной системы, в том числе и машинной, и вскоре Тихон перестал.

Они начали с того, что отключили ему пушки. «Во избежание спонтанного выстрела». Тихон принял это объяснение, но с первых же минут принялся прощупывать КБ в поисках программы, блокирующей разрядники. Стрелять Тихон ни в кого не собирался, просто он не желал терять часть свободы. Не так уж много ее и осталось.

Потом его ограничили в движениях. Загнали на метровый постамент в центре широкого отсека и попросили не съезжать. А чтобы просьба не выглядела голословной, ее подкрепили новым блоком, с которым Тихон справился уже через полторы минуты. Но раз им так хочется, то ладно. Он постоит.

Самым обидным было лишение нормальной связи. Постепенно Тихона отрубили от всех общедоступных выходов в интервидение. Об этом его не предупреждали, и изменения в эфирном режиме он обнаружил слишком поздно. Ему оставили пяток закрытых каналов, и каждый из них по странному совпадению вел к Игорю.