Война на улицах

Кейв Питер

Джефрис воспользовался короткой передышкой, чтобы достать радиотелефон. Он оттолкнул от себя девушку-заложницу, грубо приказав:

— Ты постой там тихо. Я за тобой присмотрю.

Он удалился в тихий уголок и набрал номер телефона Дэвида Скотта.

* * *

У Скотта душа ушла в пятки, когда до его сознания дошел смысл сказанного. За приступом гнева, вызванным глупостью Джефриса, последовала острая тревога в связи с крайней уязвимостью собственного положения.

Практически ничего не осталось от самоуверенности, которую он излучал ранее в беседе с Карни. По сути дела, Скотт прекрасно знал, что операции «Второго холокоста» в Соединенном Королевстве были всего лишь на начальной стадии и им не хватало налаженной организационной структуры,

которая подпирала организацию на Европейском континенте. Прогресс движения мог быть обеспечен только медленным, но неуклонным развитием. Оно росло и ширилось путем создания все большего числа мелких и в основном независимых ячеек, которые прежде всего играли роль вербовочных пунктов и одновременно служили сетью для распространения наркотика. С учетом характера рекрутов и последствий от приема «нирваны» практически неизбежным становилось проникновение в иные области криминальной деятельности, а в результате каждая ячейка, по существу, сама себя финансировала. Растущая зависимость от наркотика обеспечивала лояльность примкнувших к движению и побуждала вербовать новых членов, а в качестве приманки использовалось бесплатное снабжение наркотиком.

В прошлом подобная подпольная структура была одной из сильнейших черт движения, позволяя ему расти и расширяться практически незамеченным со стороны властей. Подобно грибнице, оно разрасталось под землей до той поры, когда отдельные группы стали достаточно крупными и мощными, чтобы стимулировать процесс их сращивания ради создания более крупной и единой организации. Так произошло в Германии и так случилось в Италии, и, судя по всем признакам, сходные явления наблюдались во Франции.

Но что-то не сработало в Британии. Их слишком рано раскрыли и опознали, а потом на них повели упорное наступление. Потерю лаборатории по производству наркотика в Норфолке можно было бы списать как временную неудачу, но за ней последовали акции разведывательных и карательных органов, которые свидетельствовали о наличии организованной и умело направляемой силы оппозиции.

Создавалось впечатление, будто некто вынуждал их выйти из подполья, думал Скотт. Казалось, кто-то где-то интуитивно догадывался о том, как действует организация и каким путем можно с ней справиться наилучшим образом.

А здесь еще фиаско в гостинице «Кортленд», продолжал раздумывать Скотт. Конечно, ему следовало позаботиться о том, чтобы столь деликатная задача была поручена кому-то другому, а не дурачку типа Джефриса. В данный момент их никак не устраивала прямая конфронтация с властями, и трудно было избрать для нее худшее время. Ведь всего через несколько дней должен был состояться массовый митинг сторонников правого крыла в Лондоне, который мог бы обеспечить бесценную пропаганду их идей и создать возможности для вербовки новых членов. В город съезжались представители и делегаты десятка политических движений, а также главы отделений «Второго холокоста» в Европе. В такой момент следовало демонстрировать силу, а не слабость.

Когда автомобиль приблизился к гостинице «Кортленд», Скотт наклонился вперед к Яйцеголовому и скомандовал:

— Проезжай мимо не спеша, а потом поверни при первой возможности и останови машину в тихом месте. Мне надо подумать, что можно предпринять.

Скотт внимательно следил за происходящим на улице сквозь затемненные стекла «лексуса», когда машина проезжала мимо парадного входа в гостиницу, и приметил группу из четырех вооруженных людей, расположившихся в дверном проеме. Взглянув вперед через лобовое стекло, он увидел мигающие голубые огни первой из группы полицейских машин, мчавшихся к гостинице, и мрачно насупился. Вскоре весь район будет наводнен полицейскими, и задерживаться здесь было бы опасно, особенно если учесть, что в «лексусе» были припрятаны два обреза и ручные гранаты.

Планы нужно было резко менять. Скотт потрепал Яйцеголового по плечу и коротко приказал:

— Последняя команда отменяется. Проедешь еще одну милю, а потом уже сделаешь поворот.

Он откинулся на сиденье, когда автомобиль стал набирать скорость, и попытался обдумать сложившуюся ситуацию

и найти разумный выход. Мимо его внимания не прошел тот факт, что у людей в дверном проеме гостиницы были два автомата, и он придавал этому большое значение. Эти автоматы вряд ли были на вооружении полиции, и можно было предполагать с достаточной долей уверенности, что они принадлежали армии. В таком случае, решил Скотт, можно было забыть о его первоначальном предположении, будто его противники входят в состав некоего отряда особого назначения полиции. В то же время наличие автоматов объясняло, почему был столь успешным рейд на ферму, который явно организован и проведен с военной точностью.

Отталкиваясь от этой мысли, Скотт стал рассматривать ситуацию в гостинице в новом свете. Если в деле действительно была замешана какая-то военная организация, у нее наверняка хватит оружия и человеческих ресурсов, чтобы поставить тех, кто захватил заложников, в положение, из которого возможен только один выход. Этот бессмысленный инцидент вскоре перерастет в осадное положение, которое завершится либо полной капитуляцией сообщников Скотта, либо кровавым месивом. В любом случае, как ни грустно это было признавать, «Второй холокост» только проигрывал и его поражение стало бы для всех очевидным. Возможные последствия внушали ужас.

Именно понятие «осада», всплывшее в голове, стало ключом к разгадке тайны. Оно всколыхнуло в памяти Скотта живые и драматические картинки из прошлого. Принсес-Гейт, иранское посольство, 1980 год и группа людей, вошедших в современную историю как новая легенда.

Теперь Скотт точно знал, кто был его противником, и от сознания этого его замутило. Ссутулившись на заднем сиденье, он понял, что злая судьба свела его с весьма достойным противником — САС, и им овладело уныние. Грандиозные мечты, которые он вынашивал всю жизнь, улетучивались как клубы дыма.

24

Первая полицейская машина со скрежетом тормозов прижалась к кромке тротуара у входа в гостиницу. «Начинается самое неприятное», — мелькнуло в голове у Твидлидама. Он осторожно опустил на тротуар «хеклер-и-кох» и медленно подошел к автомобилю, держа руки над головой и стараясь вложить в свою улыбку побольше уверенности.

Полицейский, восседавший на переднем сиденье, показался ему мальчишкой. Через боковое стекло солдат САС видел испуганное молодое лицо. Вполне можно было допустить, что бедняга уже наложил в штаны. Ведь сравнительно недавно он неспешно ехал в комфортабельной патрульной машине, поглядывал на проституток и их потенциальных клиентов, медленно проезжавших мимо, прижавшись к бровке тротуара, а теперь он столкнулся лицом к лицу с группой каких-то сумасшедших, вооруженных автоматами. Главной задачей для Твидлидама было не допустить, чтобы этот парень в машине и его напарник стали паниковать. Все еще держа руки высоко над головой и тем самым давая понять, что готов сдаться в плен, он остановился возле автомобиля и принялся ждать реакции водителя и пассажира.

По-видимому осознав, что вооруженные люди не представляют непосредственной опасности, молодой полицейский открыл окно и осторожно выглянул на улицу. Его напарник, сидевший за рулем, не отключал двигателя и по-прежнему держал руку на рычаге коробки передач.

— Что здесь, черт побери, происходит? — спросил молодой полицейский, и голос у него дрогнул.

«Вполне уместный вопрос», — подумал Твидлидам. Он уж было собирался пуститься в пространные объяснения, но его прервал неизвестно откуда взявшийся Уинстон. Он мягко отодвинул солдата в сторону и взял ситуацию под свой контроль, твердо сказав:

— Я сам этим займусь, воин.

— Рад вас видеть, босс, — облегченно сказал Твидлидам, уступая место. — Я не был уверен, что вы поспеете вовремя.

— Спасибо, что обо мне позаботились, — поблагодарил его Уинстон. — С окном вы хорошо придумали.

После чего он повернулся в сторону двух полицейских, которые пребывали еще в большем замешательстве, чем прежде.

— Вы связывались со своим начальством до того, как прибыли сюда? — спросил Уинстон.

Первый полицейский отрицательно покачал головой.