Война Поппи
Шрифт:
Я хватаю бутылку виски со стола и сердито смотрю на него, а затем отправляюсь на кухню и выбрасываю бутылку в мусорное ведро. Я чувствую, как он наблюдает за мной. Когда я выхожу из кухни, его глаза сужаются.
— Это чертовски помогает, — выплевывает он, невесело смеясь.
— Брэндон, пожалуйста, скажи мне, что ты понимаешь, что у тебя есть проблема? Это как… — я указываю на мусорное ведро, — помогает?
— Господи, Поппи, — он откидывает голову назад и проводит рукой по лицу. — Все, что ты делаешь, так это ведешь себя как чертова сука.
— Потому что я забочусь о тебе, Брэндон. И это… это должно прекратиться.
—
— Нет. Нет. Нет, — я влетаю в кухню, хватаю его за рубашку и пытаюсь оттащить его от стола, закрываю бедрами шкафчик и едва не зажимаю ему руку. — Тебе это не нужно.
В его глазах мелькнула искра гнева, примерно на секунду. Он делает шаг вперед, хватает меня за талию и швыряет о холодильник. Тот качается назад, все внутри ходит ходуном, когда он ударяется о стену, а затем снова с грохотом оседает на пол. Я упираюсь ладонью в его грудь, его учащенное сердцебиение бьется о мою руку.
У меня перехватывает дыхание в легких, а пульс стучит в висках. Я чувствую, как напряжение проникает в каждую его мышцу.
— Брэндон, отпусти меня, — шепчу я. — Пожалуйста, — я сглатываю, пытаясь успокоить сердцебиение, но где-то в глубине моего разума звучит темный голос, шепчущий, что это та часть Брэндона, которую я не знаю. Часть его, которой я не могу полностью доверять. Часть его, которая на самом деле пугает меня.
Кривая улыбка касается его губ, и на какое-то мгновение он становится почти тем Брэндоном, которого я знаю, но он погребен под таким гневом и ненавистью, что его трудно разглядеть.
Он наклоняется так близко ко мне, что его теплое дыхание обдувает мою шею, а губы касаются мочки уха.
— Разве ты не этого хочешь, Поппи? — в его словах звенит жестокость, которую я ненавижу, и хотя я ни на секунду не верю, что он причинит мне боль, он заставляет меня нервничать.
Мое сердце бешено бьется, и как бы мне этого ни хотелось, но я должна сказать ему.
— Ты меня пугаешь, Брэндон.
Он щурит глаза, встречаясь со мной взглядом. Спустя мгновение он тяжело вздыхает. Мне понятно, что он сознательно пытается ослабить хватку. Он зажмуривается и опускает голову. Мы оба не двигаемся. А когда он, наконец, поднимает голову и смотрит на меня, в его глазах бушует буря эмоций, которая ждет выхода. И я понятия не имею, когда и где это произойдет.
Он дотрагивается до моего подбородка и касается моей щеки, вдыхая меня, словно я единственный кислород, который необходим ему для выживания. Я думала, что его жестокость и гнев, его ненависть и ярость перейдут в этот поцелуй, но это не так. Этот поцелуй почти благоговейный, заставляющий меня чувствовать, что я для него все.
— Прости, — шепчет он мне в губы, и его руки дрожат, когда он поглаживает мои щеки и горло.
Я ищу в его глазах хоть что-то, какой-то ответ, почему все так запуталось и так сложно.
— Все в порядке… — я сглатываю, пока мой взгляд скользит по его губам. Я ловлю себя на том, что хочу, чтобы он снова поцеловал меня, потому что я жажду утешения, которое нахожу в нем. Я хочу, чтобы Брэндон заставил меня забыть обо всем, что
Его пальцы впиваются мне в талию, он поднимает меня, и я обхватываю ногами его бедра. Поцелуй становится более интенсивным и страстным. Его пальцы путаются в моих волосах, и мы врезаемся в стену, пока он несет меня по коридору, не прерывая поцелуя, от которого мы не способны оторваться. Мы врезаемся в дверной косяк его спальни, и вскоре после этого я приземляюсь на его кровать, пружины матраса скрипят под тяжестью, когда он падает на меня сверху.
Брэндон отрывает свой рот от моего, напряженно глядя на меня и удерживая меня своими массивными руками. Мышцы его челюсти напрягаются, а выражение его лица становится растерянным. Он закрывает глаза и опускает голову.
— Все не так, — выдыхает он со стоном.
Меня охватывает стыд. И я пытаюсь оттолкнуть его от себя, но он не шевелится, только опускает свое лицо в нескольких дюймах от моего, его глаза все еще закрыты.
— Я хочу тебя больше, чем хотел что-либо или кого-либо в своей жизни. Но ты заслуживаешь лучшего, чем такой пьяница как я. Все не должно быть так, — рычит он.
Мне все равно, что он пьян. Я просто хочу быть его убежищем, местом, куда он уходит, когда демоны становятся слишком реальными. Что бы это ни было, оно обладает силой, которую невозможно объяснить или рационализировать. Он пьян и одержим, и я хочу, чтобы он забрал меня с собой.
— Я хочу тебя, — это все, что я могу сказать ему.
Он стискивает зубы, и когда его глаза вспыхивают, начинается буря. Я хочу, чтобы меня унесло его ветром. Я желаю погрузиться в уничтожение, поглощающее его, окунуться в его изменчивый гнев. Я жажду этого.
— Повтори еще раз, — говорит он мне, хватая подол моей рубашки.
— Я хочу тебя..
Он медленно поднимает ткань, его пальцы скользят по моей коже, оставляя после себя покалывание. Я поднимаю голову, когда он стягивает с меня рубашку и швыряет ее в сторону комнаты, а я лежу перед ним, и вокруг меня клубится тьма. Почти безмолвный стон срывается с его губ, когда его взгляд скользит по моему полуобнаженному телу. Хотя в том, как он смотрит на меня, есть что-то благоговейное, между нами балансирует скрытое течение первобытной потребности и жестокости. Это притяжение настолько сильное, что я почти пьянею и не могу дышать, моя грудь тяжело вздымается.
Его пальцы скользят по моей талии, и он наклоняется, касаясь губами моей шеи так нежно, что я вздрагиваю. Я хочу чувствовать тепло его кожи на своей, ровный стук его сердца. Я хочу, чтобы то, как его тело чувствует, укоренилось в моем. И все же есть это легкое сомнение и страх перед тем, что это сделает с нами.
— Ты такая чертовски красивая, — выдыхает он мне в рот.
И в этот момент ничто не способно оставить происходящее. Эта плотина вот-вот рухнет.
Он обхватывает мое лицо, целуя меня с таким невыносимым трагическим насилием и отчаянием. И я хватаюсь за него. Мои пальцы хватают его за густые волосы, цепляясь изо всех сил, потому что мы тонем. Прямо здесь. Прямо сейчас.