Война Поппи
Шрифт:
Он ушел.
Ему некуда было идти этим утром, он ушел из-за меня. Опустив подбородок на грудь, я выдыхаю. Вот что делает Брэндон, когда становится слишком трудно: он бежит. Так было с армией, и так он поступал со мной раньше.
Забавно, что мы имеем способность закрыть глаза и вернуться в какой-то определенный отрезок времени. Прямо сейчас, когда я закрываю глаза, то все еще ощущаю тепло этой кровати спустя столько лет. Я помню, как проснулась с мыслью, что все будет так, как должно быть, и раз уж мы перешли эту черту, то больше не будем просто друзьями. Как мы могли? Это были обнадеживающие, наивные мысли семнадцатилетнего
Брэндон и Коннор идут впереди меня, садовые стулья перекинуты через их плечи, холодильники на буксире. Отсюда я могу видеть только берег озера. Хоуп идет рядом, наблюдая за мной. Я рассказала ей, что случилось с Брэндоном, и она была, мягко говоря, шокирована.
— Ведет себя как форменная пизда, — шепчет она.
Так и есть, я знаю. Он почти не смотрел на меня с тех пор, как мы с Хоуп подъехали. Меня это пугает. Я слишком боюсь что-то сказать, поэтому просто пожимаю плечами.
Она толкает меня в бок.
— Блять, скажи ему что-нибудь, прежде чем это сделаю я.
— Хоуп..
— Я врежу по его красивой плейбойской роже, я серьезно, Поппи. Он забрал твою девственность, ради всего святого. Это большое дело. Огромное!
— Хоуп..
— Ух, я хочу засунуть дикобраза ему в задницу прямо сейчас, — она выгибает бровь. — У Уилла Нельсона есть домашний дикобраз. Держу пари, он позволит мне одолжить его на время.
— Мне нужно поговорить с ним.
— Думаешь? — она фыркает и с важным видом направляется к Коннору, обхватывая рукой его за локоть и тащит к озеру. — Пойдем со мной, парень. — Я бы улыбнулась, если в моем животе все не было бы стянуто тугим узлом.
— Брэндон? — кричу ему вслед, но он меня игнорирует.
— Дикобраза зовут Уилбур, — бросает Хоуп через плечо.
Вздохнув, я бегу, чтобы догнать его.
— Брэндон, — я хватаю его за руку, и он останавливается. Его темные глаза встречаются с моими, и мне хочется сжаться под его взглядом. Я видела, когда он вел себя как придурок с другими людьми. Я видела, как девушки западают на него только для того, чтобы на следующий день их бросили, но я всегда была только его лучшим другом. Я думала, что ненавижу этот статус. До сих пор. Теперь я бы сделала все, чтобы не чувствовать себя той девчонкой, какой чувствовала себя прошлой ночью.
Но я это все сглатываю и обхватываю его руку своей, как я уже делала много раз, но в этот она кажется такой незнакомой и чужой. Брэндон напрягается, а затем убирает свою руку с моей, прикрывая рот ладонью, имитируя кашель. Меня бросает в жар.
— Серьезно? Ты такой мудак, — выдавливаю я.
Он проводит рукой по волосам и смотрит в небо.
— Послушай, Поппи. — Поппи. Он никогда не называет меня Поппи. — Я был очень пьян прошлой ночью, —
Я останавливаюсь на полпути и чувствую, как слезы наворачиваются на глаза, поэтому закрываю их.
— Что бы ни случилось… — шепчу я.
— Вот дерьмо, — он обнимает меня и прижимает к своей широкой груди. — Я мудак. Пожалуйста, не надо меня ненавидеть. Ты мой лучший друг, Опоссум.
Я прикусываю губу, дышу через нос, борясь с желанием заплакать и закричать. Лучший друг. Я позволяю на минуту этому комментарию закрепиться в моем сознании, и с каждым вдохом, который поступает в легкие, все, что я чувствую, это Брэндон. Стиснув зубы, я отталкиваюсь от него.
— Я рада, что я твой лучший друг, Брэндон, правда, — я делаю шаг назад, все расплывается перед глазами из-за жалких слез. — Между тем ты парень, который лишил меня девственности и даже не помнит об этом, ты, гребаный хер.
И я убегаю, шурша листьями под ногами по дороге на тропу.
— Поппи! — кричит Хоуп и бежит за мной.
Через несколько мгновений я слышу, как Коннор кричит Брэндону:
— Что ты с ней сделал, долбаный болван?
И в этот момент все изменилось. В этот самый момент Брэндон перестал меня спасать, а Коннор спас. Я целый час плакала у Коннора на плече, не говоря ему почему. И я никогда не рассказывала ему об этом. Случившееся всегда было моим самым глубоким, самым темным секретом, и тем неприглядным фактом, что я потеряла девственность с лучшим другом моего мужа. Я всегда чувствовала себя виноватой перед Коннором, когда дело касалось Брэндона, потому что он так ничего и не узнал.
***
«Ты в порядке?».
Я нажимаю отправить, и текст отправляется Брэндону. А теперь просто сижу со свинцовым шариком в животе.
Хоуп смотрит на меня через столик в ресторане, сжимая в руках чашку с кофе, одна ее бровь вздернута.
— Тебе было хорошо?
Один из официантов роняет поднос с посудой. Громкий звон разбивающихся тарелок эхом разносится по маленькому ресторанчику. Откуда Хоуп всегда все это знает? Я ни слова не сказала о Брэндоне… тем не менее, она всегда знает, когда со мной что-то не так. Честно говоря, это нервирует.
— Что «хорошо»? — спрашиваю я.
— Не лги мне. Я знаю, что ты это сделала, — говорит она, слегка кивая. — Ты трахнула его.
— Что… нет, — мои щеки пылают. Я сглатываю и изображаю смех, беру пакетик сахара и высыпаю его в кофе. — Не будь смешной, Хоуп.
— Лгунья! — она тычет в меня пальцем. — Ты лжешь. Я знаю тебя. Знаю, когда ты лжешь. Поэтому я уверенна, что ты спала с ним. — ее бровь слегка изгибается. — Тогда вставай.
— Что?
— Встань. Если ты не спала с ним, поднимайся на ноги, — на ее губах появляется кривая улыбка, и я остаюсь сидеть на своем месте. — Так и думала, — ее улыбка становится шире.
— О чем ты говоришь?
— Встань, и я перестану.
— Отлично! — отодвигаю свою чашку в сторону и встаю, вскидывая руки в воздух, и смотрю на нее. — Стою.
— Хм, — пожав плечами, она подносит чашку ко рту и делает глоток. — Отлично.
Я сажусь, и когда это делаю, меня пронзает вспышка боли между ног, и я вздрагиваю.
— Виновна, — восклицает она, хлопая ладонью по столу, как судья молотком. — Ты трахнула его.
Я упираюсь локтями в стол, закрывая лицо руками, и вздыхаю.