Война послезавтра
Шрифт:
Зернов и Черняк с уважением пожали ему руку.
— Дальше пешком, — извиняющимся тоном сказал Грушко.
Двинулись по неровно уложенным бетонным плитам, переступая торчащие скобы, трубы и пучки кабелей в резиновой оплётке. Если бы не мощные осветители, установленные на мокрых стенах тоннеля, добирались бы долго. Остановились возле тележки, на которой была смонтирована сложная конструкция, состоящая из металлических цилиндров, изогнутых трубок, спиралей и гребней, между которыми виднелись какие-то приборы с экранчиками.
У
— Готово, Вениамин Аркадьевич. Я подстыковал питание.
— Хорошо, — сказал Верейский.
— Вот наше детище, — гордо повёл рукой Белов.
— Желудочно-кишечный тракт, — хмыкнул Черняк, оглядывая конструкцию.
— Это всего лишь концепт для испытаний, — оскорбился начальник лаборатории. — Мы должны сначала убедиться в правильности идей, упаковать устройство в удобный носитель несложно.
— Извини, Василий Петрович, — сказал Черняк, — не хотел обидеть, просто ожидал увидеть какую-нибудь пушку.
— Форма излучателя не обязательно должна иметь форму пушки, — пробурчал Белов, остывая.
— Мой первый нейтрализатор был сделан вообще из термоса с парой катушек, — смущённо признался Геннадий Терентьевич.
— Объясните, что к чему, — попросил Зернов.
— Вот это генератор накачки, сердце неймса, — начал показывать Верейский, — это силовая система, управление, три резонансных контура, защитное кольцо, формирователь импульса.
Формирователь был похож на выхлопную трубу мотоцикла.
— Это и есть дуло?
— Дуло как таковое излучателю не требуется, но в принципе его некий геометрический аналог имеется.
— Понятно. Сами не включали?
— Упаси бог! — перекрестился Грушко.
— А если он как-нибудь повернётся и хлестанёт по нам?
Руководители испытаний переглянулись, посмотрели на конструктора.
Геннадий Терентьевич показал крепкие белые зубы.
— Боковые лепестки луча гасятся в зародыше благодаря контуру отражателя, — старик дотронулся до блестящего кольца у основания «выхлопной трубы», — а ориентацию создаёт не дуло, а процесс формирования импульса.
— Вы гарантируете?
— На сто процентов, — с достоинством выпрямился Геннадий Терентьевич.
— Приступим.
— Лучше всё-таки отойти, — пробормотал Грушко.
Черняк засмеялся.
— Если луч развернётся, от нас и в сотне метров останутся только рожки и ножки. Какова дальность выстрела?
— Выстрелом разряд назвать нельзя… — начал Верейский.
— На какое расстояние бьёт ваш нейтрализатор?
— По расчётам мощности этого генератора хватит на три километра.
— Включайте.
Геннадий Терентьевич и молодой техник влезли на тележку, повозились у самодельного пульта, поглядывая на экранчики
Из груди Черняка вырвался выдох.
Что-то быстро заговорил Белов и умолк.
Зернов обошёл тележку, приблизился к стене, оглядел дыру, оглянулся.
— Длину распада можно измерить?
— Да, конечно, мы специально взяли лазерный измеритель, — засуетился Белов, приходя в себя.
— Размер дырки везде одинаков по длине пробоя?
— Нет, к середине импульса объём должен увеличиваться параболоидально, это примерно раз в десять больше, чем в начале.
Зернов вернулся к тележке, Черняк и остальные свидетели испытаний, оглядев дыру, присоединились к нему.
Пока измеряли длину пробоя, перебрасывались короткими, ничего не значащими фразами. Белов был возбуждён и нервно курил в сторонке. Геннадий Терентьевич с помощником колдовали у конструкции, им помогал Верейский. Наконец измерения закончились.
— Длина пробоя — три километра двести метров, — доложил эксперт, вытирая потные руки платком. — В полном соответствии с расчётами.
Зернов кивнул, помолчал, посматривая на установку, глянул на лица обступивших его людей.
— Мы сможем использовать неймс в наших целях? Для гашения ионосферных линз и нейтрализации погодных аномалий?
— Теоретически можем, — сказал Верейский.
— Практически?
— Можем, — оскалился Белов; его буквально трясло от возбуждения. — В принципе возможно создание Н-бомб и Н-гранат с ограниченным радиусом действия. Если бросить такую гранату, она создаст сферический фронт деструкции молекул и в радиусе трёх, пяти, десяти метров «выроет яму», заполненную атомарной взвесью, лишённой электрических потенциалов.
— Потом начнётся рекомбинация, — заметил Верейский.
— Да, начнётся, атомы соберутся в молекулы, но если мы говорим о воздухе, это будет уже иной объём, понимаете! С другим давлением, с другим полевым наполнением.
— Давайте ещё стрельнём, — предложил оживший Грушко.
— Экспериментируйте, — сказал Зернов, — потом доложите о результатах. Как скоро можно будет изготовить опытный образец? Такой, чтобы его можно было переносить и показывать высокому начальству?
Белов и Грушко посмотрели друг на друга.
— Две недели, — неуверенно сказал директор завода.
— Неделя, — твёрдо сказал Зернов, протянул руку изобретателю. — Спасибо огромное, Геннадий Терентьевич! Ваш неймс тянет гораздо больше чем на Нобелевскую премию, хотя и это от вас не уйдёт. Он тянет на глобальное обеспечение безопасности страны!