Война послезавтра
Шрифт:
— Жду сообщений.
— Есть.
Самолёт подлетел к гигантской «полынье» в облачном слое, образовавшейся в результате зависшего над долиной «пузыря высокого давления». В дымке под ним стали видны жёлто-зелёные и коричневые пятна степей и сопок, сверкнула змейка реки.
— Олег, мы у цели.
— Высота купола около двадцати восьми километров, достанет наш дезинтегратор?
— Костя, на какую высоту мы можем взобраться?
— Наш эксплуатационный потолок всего двенадцать километров, но я думаю, мы можем подняться километров на шестнадцать.
— Поднимайся, азимут
— Понял.
— Олег, следи за ситуацией, тебе первому придут данные сразу после импульса. Если неймс не достанет вершину купола, подключим «Коршун». Борис, врубите «изделие» по моей команде.
— Хорошо, товарищ полковник.
Самолёт поднялся над облачным слоем на несколько километров, нацеливаясь на невидимый глазу, но доступный другим средствам обнаружения купол ионосферной линзы, работающий колоссальным сборником холодного воздуха.
— «Сто седьмой», беспилотник почти над вами, — доложил Центр.
— Высота?
— Сто сорок.
— Не достанем, — с сожалением проговорил Афанасий, вспоминая характеристики установленного на борту нейтрализатора молекулярных связей.
Если его маузер бил на полкилометра, распыляя вещество в луче диаметром около двух метров — в центре солитона, то неймс в самолёте, по свидетельствам Бориса, при мощности в два мегаватта в импульсе излучал уже на полсотни километров, достигая в растворе параболы диаметра двух-трёх километров. То есть он был похож на вытянутую луковицу и, по идее, должен был превратить в атомарную взвесь любое вещество, любой материал и даже сам воздух. Но как он подействует на ионосферную линзу, сформированную пакетами электромагнитных волн другой частоты, никто не знал.
— Ты что, хочешь сбить Х-37 из неймса? — полюбопытствовал белобрысый уравновешенный Костя.
— Было бы неплохо, — ухмыльнулся Афанасий. — Они не боятся лупить по нам инфразвуком, почему мы должны бояться ответить тем же? Жаль, не попадём, у неймса нет системы наводки.
Он имел в виду узел крепления генератора в хвостовом отсеке самолёта, представляющий собой высовывающийся в люки в обшивке — вверх или вниз — пилон. Но этот пилон действительно не был снабжён устройством прицеливания, для первого натурного эксперимента оно не требовалось, надо было просто направить дуло неймса вверх и включить, однако Афанасий искренне пожалел об отсутствии прицела, надеясь, что в будущем он будет установлен.
— Борис, я высовываю дуло!
— Я готов, — с дрожью в голосе отозвался оператор; он явно волновался перед испытанием, несмотря на множество проведенных на земле проверок и тестирования генератора.
Афанасий включил телекамеры внутри грузового отсека.
Сложный ажурный пилястр крепления неймса напоминал футуристическую конструкцию в духе американского дизайнера Митчелла Иоахима, чьи механические системы и скульптуры охотно устанавливали на площадях городов Европы. Трудно было представить, что конус внутри из жёлтого металла, обвитый спиралью, и торчащие отовсюду кресты защитно-направляющего устройства являются антенной излучателя, способного разрушать молекулярные связи вещества, превращая его в ионизированную
Открылись створки верхнего люка. Шар пошёл вверх, высовывая конус, скрылся из поля зрения; телекамеры на корпусе самолёта не было, и Афанасий мимолётно пожалел об этом.
— Пуск!
Борис, управляющий аппаратом со своего планшета, что-то быстро проговорил, добавил торопливо:
— Включил!
Ничего не изменилось, ни в салоне, ни вокруг «Ила».
Самолёт продолжал мчаться сквозь холодную воздушную пустоту, помеченный на экране красной звёздочкой, точно через середину ионосферной линзы, но генератор неймса работал бесшумно, изменения в консистенции воздушных масс были незаметны глазу, и догадаться, что происходит над самолётом на высоте двадцати-пятидесяти километров, было невозможно.
— Ни фига не видно… — пробормотал Витюша.
— Костя, возвращаемся, будем ходить галсами, как на море, туда-сюда…
Самолёт повернул, и Афанасий сразу увидел впереди оседающее сверху облачко искр, засверкавшее в лучах солнца.
— Оба-на! Снег?! — удивился Витюша.
— Олег, мы видим нечто вроде облака инея.
— Ну, я не знаю…
— Началась рекомбинация! — взволновался Борис. — После распада молекулярных связей газов воздуха атомы снова начинают образовывать молекулы, газы как бы самовосстанавливаются, хотя уже с остаточной ионизацией.
— Понятно. А как излучение взаимодействует с куполом ПВД?
— По идее, должно происходить гашение электромагнитных фронтов, поле купола должно таять и выбрасывать струи ионов…
Что-то сверкнуло в небе над самолётом.
— Молния! — вскрикнул второй пилот.
Сверкнуло ещё и ещё раз.
— Мы видим слабенькие электрические разряды.
— Значит, наши расчёты верны! — обрадовался Борис. — Д-излучение нейтрализует линзу!
— Быстрее «Коршуна», однако, — донёсся голос Дохлого. — В прежние разы мы летали несколько часов, чтобы получился результат, а тут всего полчаса крутимся.
Костя обернулся к Афанасию, в его глазах загорелся азарт.
— Командир, вот бы в самом деле лупануть по беспилотнику!
— Успокойся, майор, когда-нибудь лупанём, да как бы он сам не дербулызнул из акустрона. Не зря навис сверху, сволочь.
— «Сто седьмой», беспилотник над вами, — предупредил Центр.
— Он сможет достать нас со своей орбиты?
— Минуту, уточню.
Через минуту заговорил Семёнов:
— «Сто седьмой», по моим сведениям Х-37 может посылать акустическую «пулю» на расстояние до двухсот километров, будьте готовы к атаке. Наши «сушки» близко.
— Пока всё тихо.
— Его скорость около восьми километров в секунду, — заметил Костя, — он ограничен в маневре. Если и выстрелит, то один раз.
— Нам этого хватит.
— Выдерживали же мы его атаки раньше!
— А если они увеличат мощность импульса?
Костя задумался.
— Нырнём пониже, сманеврируем и выкрутимся.
Самолёт повернул ещё раз.
— Олег, что у тебя?
— Похоже, мы и в самом деле пробили в линзе дырку, если судить по ионолитам и смене ветра. Струи начали разбегаться во все стороны, температура в зоне похолодания начинает подниматься.