Война ротмистра Тоота
Шрифт:
— Зато ты вон как вымахал. И Пламенеющий Крест у тебя. Не человек — лев! Всегда тебе везло.
— Брось, — раздражённо отмахнулся легионер.
— Уж в этом я понимаю. У меня младший брат Рут — может, ты его помнишь, он на четыре класса младше нас учился, — тоже воевал. Не в Легионе, правда, а в штурмовой бригаде принца-наследника. До капрала дослужился. После войны пришёл — зверь. Чуть что не так — враз кулаки в ход пускал, а то и за нож хватался. Ты вот другой. Порода!
— Бывает, что и хватаются, — не слушая однокашника, кивнул
— И я о том. Наше счастье, что Рут в муниципальную стражу записался.
— Что ж счастливого-то?
— Так тут вот какое дело: им в муниципальной страже коробочки такие дают, я как-то видел. Что в них, я не знаю, а только Рут как её цепляет, так ему, видно, всё такое красивое мерещится. Придёт, в комнате своей запрётся — и сидит, улыбается, никого не трогает.
— Постой, постой. Ты сказал «коробочки»?
— Ну да.
— Где твой брат?
ГЛАВА 17
Почтовый служащий испуганно глядел на бывшего одноклассника. Глаза того пылали холодной яростью, а перекатывающиеся желваки на скулах не предвещали ничего хорошего.
— Атр, ведь ты не сделаешь ему ничего плохого? — срывающимся голосом попробовал себя обнадёжить Кун Ватада. — Я умоляю тебя, ради нашего старого приятельства!
— Старое приятельство было в другой жизни, — с силой вдавливая пальцы в плечо одноклассника, процедил Тоот. — А сейчас идёт война, и ты либо на одной стороне, либо на другой.
— Но это же мой брат! Атр, ты же сам защищал Рута, когда его хотела ограбить банда малолеток из трудовой школы. Помнишь, как ты их штакетиной от забора, совсем как мечом?
— Не помню. Если твой брат даст мне необходимую информацию — он не пострадает.
— А если нет? — в ужасе спросил почтарь.
— Пострадает. А затем даст мне всю необходимую информацию. Кун, я спросил, где он. Не заставляй демонстрировать на тебе методику допроса. Ты ведь понимаешь, я этого не хочу.
Кун Ватада уселся на скрипучий облезлый стул за стойкой и обхватил голову руками:
— Что ж за напасть? И угораздило ж меня родиться в такое время!
— Мы все родились в такое время.
— Да, все! — срываясь, заорал почтарь. — Все волки, звери, шакалы! Удавы, чудища ненасытные! Домой придёшь, на брата глянешь — жить не хочется. Либо на части готов рвать, либо валяется бревном с блаженной рожей. Но ты-то, благородный Аттайр Тоот, ты-то чем лучше?
— Я не лучше, — тихо проговорил Тоот. — Разве что подготовка у меня серьёзней и враги у нас разные. Философский диспут закончен, — через силу выдавливая слова, сказал Тоот. — Где твой брат?
— Дома. Где ему сейчас быть?
Тоот вспомнил:
— Отсюда по улице второе здание, если не ошибаюсь?
— Массаракш! Будьте вы прокляты! — отворачиваясь, кинул служащий.
— Так оно и есть, — хмыкнул Тоот. — Мы уже прокляты. Кому от этого легче?
На
— Там он, там, — угодливо кланяясь офицеру Боевого Легиона, твердил сторож. — Часа три назад как пришёл и никуда не выходил. Может, спит уже.
— Может, и спит, — процедил Тоот. — А может, и нет. Свет пробивается.
— Так это он того, выключить забыл.
— Пьянствует?
— Да не замечал за ним особо.
— Видишь, не замечал! А свет горит, — с нажимом продолжил Тоот. — Запасные ключи от двери есть?
— Никак нет, энц ротмистр.
— Вот это плохо. — Тоот аккуратно попробовал, надёжно ли пригнана старая дверь. — Я смотрю, замки тут часто меняли.
— Ну, так при хонтийцах запираться было не велено. Даже тем, кто с ними работал. Ежели ослушаться, а из соседей, допустим, сволочь какая доносила, то патруль сразу приходил, замок сбивал. Иных прикладами так отхаживали, что по сей день за рёбра держатся.
— Понятно, — не вникая в слова привратника, кивнул ротмистр, отступая на полшага назад. Чуть присел, опуская центр тяжести, и тут же резко повернулся, нанося удар каблуком аккурат в замочную скважину. Послышался треск, и дверь открылась, вынося на язычке замка железную скобу.
— Когда уйду, прикрутишь, — распорядился Тоот.
— Как прикажете, — кланяясь, пообещал сторож.
— Прикажу: за мной! — Ротмистр переступил затоптанный порог.
«Надо же, — пронеслось у него в голове, — последний раз я был здесь полжизни назад. Кажется, все осталось без изменений, только хламу прибавилось. Обстановка поистёрлась, обветшала. Старший Ватада, помнится, был чиновником в городском управлении. Тогда его квартира выглядела если не богатой, то вполне уютной и комфортабельной».
О прежних временах сейчас напоминал лишь запылённый портрет отца в чиновничьем мундире, ещё один — семейный — отец с матерью и трое мальчиков, да покосившийся императорский благодарственный рескрипт в изящной рамке. Квартира производила гнетущее впечатление. Разнокалиберная мебель, стоящая без видимого порядка, разбросанные вещи, пыль с палец толщиной. Жильё будто вымерло, но из-за двери ближайшей комнаты слышалось громкое сопение. Тоот надавил плечом, дверь поддалась. Рут Ватада сидел, развалясь в старом, времён Эрана X Милостивого, кресле и глядел… Ротмистр так и не понял, куда он глядел. Глаза были направлены в потолок, и вошедшего легионера он просто не замечал.
— Встать! — рявкнул офицер. С тем же результатом он мог обратиться к портрету бывшего чиновника градоуправления. Рут Ватада не видел и не слышал ничего. Тоот пристально оглядел идиотски улыбающегося стражника. Рут был очень похож на старшего брата, только без его сутулости и болезненной худобы. Рослый, плечистый — один из многих безмозглых крепышей, уже виденных Тоотом среди муниципальных стражников.
— А что это с ним, энц ротмистр? — с любопытством заглядывая в комнату, поинтересовался сторож.