Война ротмистра Тоота
Шрифт:
— Вот даже как? — В круглых глазах Странника отразился неподдельный интерес.
— Чтобы было понятнее, предмет, о котором пойдёт речь, следует окрестить психическим вирусом.
— То есть?
— Дело в том, что мозг каждого из нас оперирует мемами. Информационными репликаторами, которые воспроизводятся посредством человеческого сознания. Эволюция мемов осуществляется благодаря тому, что наше сознание удачно копирует и изменяет информацию: идеи, поведенческие установки, формы, структуры и так далее. Так вот, мозг оперирует мемами, а мемы управляют мозгом, а стало быть, человеком. Когда разработчики довели физическое, а следовательно — физиологическое воздействие прибора
— Я понял, — кивнул Странник. — Очень интересно. Значит, в обмен на ассигнования разработчик предложил Керру Нессу таблетку от страха.
— Можно сказать и так.
— Предложение было с удовольствием принято, и работа над портативным излучателем успешно завершена.
— Да, как вы сами могли убедиться.
— То, что вы рассказали, действительно многое объясняет. Но остаётся ряд серьёзных вопросов. Например: почему вы и виденный нынче вами муниципальный стражник так по-разному реагируете на отсутствие излучателя?
— Определённо не отвечу. — Главный инженер развёл руками. — Всё дело в тех самых психических вирусах. У меня они всего лишь заставляют мозг воспроизводить моё нормальное, привычное состояние покоя. Можно предположить, что мозг других находится в состоянии гипервозбуждения и постоянной зависимости от вирусов. То есть, если внезапно программа даёт сбой или перестаёт работать, мозг отказывается воспринимать объективную реальность как объективную.
Представьте себе, что вы только что были птицей, летящей в безбрежном синем небе, и вдруг ощутили себя червём, копошащимся в навозе. От такого превращения мозг начинает разрывать на части. Не могу сказать, постоянно ли стражники носят приборы или нет, но, скорее всего, при входе и выходе из этого состояния нужно соблюдать определённую технику безопасности. Мне об этом ничего не известно, и даже спросить, — Клосс утер пот со лба, — теперь не у кого. Душно тут у вас.
— Да, от реки смердит. Вернёмся к делу. Почему не у кого?
— Разработчики исчезли вскоре после того, как работа была закончена. На даче, где находилась лаборатория, вспыхнул пожар.
— Они погибли?
— Обнаруженные тела опознать не удалось. Но, как сказал по секрету один мой знакомый полицейский, все, кого там нашли, предварительно были застрелены. В деле этот факт не фигурировал.
— А вы остались живы.
— Да. Но я лишь решал некоторые технические задачи. Ну и помогал с производственной базой.
— Однако, я думаю, погибли не все. Кто-то ведь должен создавать новые психические вирусы.
— Вероятно, так и есть, — согласился Клосс. — Но, как я и говорил, больше мне ничего не известно.
— Уверяю, вы заблуждаетесь, — холодно глядя на инженера, вздохнул Странник. — Но у вас есть время подумать. Сейчас вас отвезут домой, и я вам искренне рекомендую к утру вспомнить всё то, что вы, исключительно в силу позднего времени, забыли.
ГЛАВА 19
Страннику всегда лучше думалось по ночам, когда ничто не отвлекало от стройного хода мыслей, не выдёргивало сознания
Размышления шли по кругу, то и дело забредая в тупики. Шеф контрразведки делал пометки в блокноте, намечая себе, какие бумаги запросить из столицы, кого вызвать и что незамедлительно, прямо с утра, уточнить. «И всё же почему он темнит? — Странник отложил стило и глянул на часы. — Ладно, без дополнительной информации о его ближайшем окружении и связях, без материалов личного дела здесь, похоже, дальше не двинуться. Пока займёмся этим растением в форме муниципального стражника».
Ротмистр застонал. Юна в его сне казалась столь живой, столь близкой, что протяни руку, и коснёшься. Он попробовал броситься, прорваться сквозь тонкую грань сна и яви. Прорваться, как в штыковую во вражеские окопы, не зная преград, сметая всё на своём пути. Но незримая грань не поддавалась, и ротмистр застонал от боли и отчаяния. И вдруг, словно вспугнутая этим стоном, пелена диковинного сна развеялась, и Тоот будто рухнул в тёмную бездну. Рухнул и тут же всплыл, как бывает, когда прыгаешь в воду с утёса и возмущённая вода мгновенно выталкивает наверх чуждое тело. Сознание мгновенно вернулось к нему, точно в тёмной комнате включили свет. Ротмистр вскочил на своей неказистой лежанке, выхватывая из-под головы пистолет.
— Кричали?!
Перед ним навытяжку стояли, замерев, седоусый фельдфебель и совсем юный солдат.
— Так точно, господин ротмистр! — заученно гаркнул ветеран.
— Оттуда, — ткнул пальцем молодой, — где кладовые.
В другое время Тоот не преминул бы отчитать новобранца за ответ не по форме, но сейчас рывком освободился из спального мешка и соскочил на пол.
— Так чего ж вы стоите? Бегом за мной!
Свободные от караула бойцы комендантской роты устремились за офицером. Возле закрытой на ключ двери кладовой, бледный как полотно, мялся часовой.
— Энц ротмистр. Я докладывал. Вот хоть у них спросите, они сказали, будить не велено.
— Что докладывал? — доставая ключ, резко спросил Тоот.
— Там за дверью какой-то шум. Сначала что-то скрежетало, потом хрип, выстрел и крик.
— Массаракш, — выругался Атр, замок щёлкнул…
Рут Ватада лежал на полу в луже крови. Рядом валялся армейский штык-нож. Одна из металлических плит, выстилающих пол, была поднята.
— Тридцать три раза массаракш! Дайте сюда фонарь!
Тоот посветил в открывшийся лаз.
— Тут ещё один труп. — Ротмистр заглянул вниз и, приказав фельдфебелю, если что, прикрыть огнём, спрыгнул, быстро повернулся на каблуке, уходя из светового пятна, осмотрелся и процедил сквозь зубы: — И ещё один.
Подземный ход — это был именно подземный ход, а не какая-то там труба городских коммуникаций — тянулся в обе стороны под зданием цеха и, судя по эху, имел ответвления.
— Вот это да! — прошептал Тоот. — Как же мы так прошляпили-то? Причем дважды прошляпили. Те, кто пришли убить Рута, отлично знали, где его искать, значит, нашёлся ублюдок, сообщивший об этом. — Эй, — крикнул наверх ротмистр, — проверьте, есть ли у убитого на поясе небольшая жестяная коробка?