Война (сборник)
Шрифт:
Функции арбитра взял на себя, разумеется, Хусейн. Благородное происхождение и кодекс чести «Пуштун валай» не помешали ему не заметить некоторого несоответствия общепринятым правилам: в частности, то, что в одной команде было девять игроков, а в другой – двенадцать. Ну так Хусейн и не был в футболе специалистом и мог не знать таких чисто футбольных тонкостей, что команды должны быть равны по составу по крайней мере в начале матча.
А вот свистеть в три пальца Хусейн где-то научился, что и продемонстрировал, когда Азизулла махнул рукой, санкционируя начало «мероприятия». «Трибуны»
Молчал только мистер Абу-Саид, но он был занят, он фотографировал. А главный противник матча – Азизулла – верещал, как баран, которого режут, – он не просто болел, он пытался своим подчиненным-игрокам ещё и «тренерские установки» давать, но его никто не слушал… Да и, честно говоря, в наступившем гвалте услышать его было сложно.
«Духи» почти сразу же пошли в атаку и затеяли опасную возню достаточно близко от ворот шурави. Техника-то, надо сказать, у них была никакая, но защитники-шурави поначалу их элементарно боялись. Боялись физического контакта, опасались задеть, толкнуть, короче говоря, инстинктивно продолжали «соблюдать субординацию». Глинский аж весь изошёлся на матерный крик, но ребята всё равно как-то больше жались друг к дружке, а не к «духам», владевшим мячом. В итоге уже через несколько минут после начала Олег пропустил первый мяч. Его вины, можно сказать, не было – он даже в ноги бросился вышедшему на него в лоб охраннику…
На «трибунах» началось подлинное сумасшествие. Охранники, пришедшие с бабраковцами, потрясали автоматами. Бабраковцы что-то кричали русским – похоже, пытались советовать. Курсанты прыгали и орали. Азизулла размахивал стеком, а приковылявший к нему поближе братец Парван что-то жарко говорил мистеру Абу-Саиду. Американец вежливо кивал и фотографировал.
Пока «духи» бегали за улетевшим далеко мячом, Борис быстренько собрал свою команду в кружок и зло сказал:
– Так, мужики! Мы дрочим или ебём? Харэ душар бздеть! Не съедят они нас! Мы сами их съедим и высрем, ясно?
– Ясно…
– Не слышу!!
– Ясно!!!
– Ну так другое ж дело, хлопчики! Ща мы этих чебуреков отпялим!
Глинский ещё раз оглядел изможденные серые лица игроков и заметил разгорающиеся в глазах ребят огоньки – причем не у двух-трех, а у подавляющего большинства.
«Ничего-ничего… Ещё немного побегаем – и все раскочегарятся… Вспомнят, как Родину любить надо…»
– Вася! Ты у нас за кого болеешь?
– За «Шахтарь».
– Хто у вас там за главного?
– Старухин…
– Вот теперь ты будешь Старухиным! Твоя задача – сейчас с центра взять мяч, обвести толстого и отдать пас мне. Понял?
– Понял…
– Ну пошли их рвать, мои хорошие…
Как оказалось, Вася Пилипенко всё понял правильно. Несколько неуклюже, словно больной, пытающийся учиться бегать заново, он всё же выполнил пару маневров по обводке, не отдал «духам» мяч, перепасовал, правда не Глинскому, а Захарову, но зато Костя уж не подвел! Он красиво обманул двух охранников и отдал мяч вышедшему на удар Борису. Глинский «вложился пыром» и не промахнулся.
И снова
Второй мяч «духам» закатил Валя Каххаров – он, оказывается, в своём Душанбе с дублем «Памира» «перетренировался», поэтому и в армию попал. Минут через пять охранники сквитались – там, правда, чистейший офсайд был, ну да не спорить же с Хусейном.
…А потом началось настоящее «рубилово». С шурави будто что-то случилось, их словно «включили». Движения у ребят становились резче и уверенней. Они уже не боялись сталкиваться с «духами» и делать им даже не подкаты – подножки. Они разыгрались. Они все стали кричать, называя друг друга по именам, причем по именам русским, а не мусульманским. Они в голос матерились и от родных матерных слов словно заряжались энергией ещё больше:
– Выеби его, выеби!
– Так, делай, делай, Олегу отдай!
– Олежа, Вовке кинь! Вовке!
– Серёга, на Костю выводи! Пидора этого обойди и…
– Валерка, подбери! Подбери, соплю не жуй!
– Муся, сука, ты куда улетел? У тебя там что – аэродром?
– Вася, давай, долби его, ишака ёбаного!..
– Костя, не жмись в углу, откройся!
– Костян, я здесь!
– Вова, ну, просто отдай!
– Николаю, Николаю скинь! Ай, блядь…
– И куда ты выбрасываешь, уебень чурекский?!
И результат не заставил себя ждать – ещё три мяча в «духовские» ворота! Отличились Захаров, Каххаров и Сироткин. На самом деле был ещё один гол, забитый Пилипенко, но «беспристрастный» Хусейн его не засчитал, потому что, сказал, не видел. Зато он вдруг назначил пенальти – естественно, в ворота шурави. Метров с пяти – потому что там камень из земли торчал. Честно говоря, Борис и не надеялся на то, что Олег возьмёт мяч, но он взял его! Взял и, судя по всему, сам не понял, как. Когда остальные ребята накинулись на него с «обнималками», он всё мычал и гугугал, пытаясь что-то объяснить.
И вот после этого взятого пенальти Глинского словно «накрыло». Всё вдруг для него перестало существовать, всё стало неважным, кроме этой игры. Выиграть, выиграть любой ценой! И не просто выиграть, а ещё два мяча забить и ни одного не пропустить! Это очень важно. Очень.
Дело в том, что где-то в середине игры Борис вдруг вспомнил тот давний матч на абитуре, когда он познакомился со знаменитым Пономаревым… И Глинский как-то даже словно бы против своей воли загадал. Загадал, что если счёт в нынешней игре будет таким же, как в том давнем матче, то всё будет путём. Всё путём будет! Загадал, а потом и сам испугался, что загадал. Особенно когда Хусейн, скотина, пенальти назначил… Но зато, когда Олег мяч взял, тут уж Борис словно озверел…