Война сердец

Darina Naar

Мисолина смотрела на неё с недоверием.

— Ты что и вправду ничего не знала? — спросила она.

Эстелла помотала головой, заметив про себя, что впервые сестра разговаривает нормальным тоном.

— Так не должно было быть... — пролепетала она. — Мы... мы... с дядей и Либертад это затеяли, чтобы, чтобы я вышла замуж за... за Данте... Всё провалилось, не может быть!

— Чего ты ревёшь? Это я должна реветь, потому что это у меня беда, а не у тебя. Они решили, что тот мерзкий дед должен стать моим мужем. Не понимаю, почему мама это делает. Ведь я

всегда старалась быть на неё похожей, всегда делала всё, как она велела. Я хотела соответствовать ей и положению нашей семьи, а она всё равно меня не любит и желает мне несчастья.

— Ты уверена, что только тебе одной, да? — сказала Эстелла со злостью. — Ты эгоистка и не видишь ничего и никого, кроме себя. Мама нас ненавидит. Она специально хочет лишить меня любви, не хочет, чтобы я была счастливой.

— Тебе что и вправду понравился тот длинноволосый? — в голосе Мисолины сквозило изумление.

— Ничего ты не понимаешь, потому что ты бесчувственная дура! Ты бревно, а я его люблю. Я его люблю больше жизни! Он самое дорогое, что у меня есть. И я не хочу выходить замуж ни за кого другого! — выпалила Эстелла.

— Об этом придётся забыть, — вошёл Арсиеро. — Мисолина, идёмте отсюда. Зря вы напали на Эстеллу, она ничего не знала. Это решение вашей матери, — Арсиеро поднял Мисолину с пола.

— Значит, это правда? — спросила Эстелла.

— Да, дорогая. Я как раз пришёл вам сообщить, но Мисолина меня опередила. Мы долго думали и сошлись во мнении, что вы выйдете замуж за Маурисио Рейеса, а Мисолина за Сезара де Пас Ардани.

Мисолина вновь завыла, прикрывая лицо руками, но Эстелла не чувствовала к ней жалости.

— Но за что, сеньор Арсиеро? Вы же знаете... Разве вы не поняли вчера, что маркиз мне не нравится? Мне нравится другой, — выдавила Эстелла, глотая слёзы.

— Я понимаю, дорогая, тот мальчик вас заворожил. Он и вправду хорош собой, но внешность — это не главное. Вы это поймёте со временем. Уверен, вы полюбите своего мужа и будете счастливы.

— Я не буду с ним счастлива никогда! — выкрикнула Эстелла.

— Кричать бесполезно, дорогая, — ласково сказал Арсиеро. — Решение уже принято. Вы выходите за маркиза, ваша свадьба будет первой. Это прекрасная партия, и я не вижу повода для слёз и истерик. А вот на счёт Мисолины я ещё попробую что-то сделать.

Мисолина с надеждой взглянула на него.

— Правда?

— Правда, дорогая. Попытаемся найти вам другого жениха. Мне не нравится этот граф, он слишком стар для вас. Успокойтесь и пойдёмте со мной, — Арсиеро обнял Мисолину за плечи, уводя её из комнаты.

— Вот, значит, как? — процедила Эстелла им вслед. — Значит, для неё вы попробуете что-то сделать, а для меня нет?

— Дорогая, я уже сказал, — Арсиеро обернулся, — у Мисолины жених неудачный, а она достойна лучшего. У вас жених великолепен. Я изначально был обеими руками за Маурисио. Вы должны радоваться. Завтра уже можно начинать подготовку к обручению и свадьбе, — и Арсиеро закрыл дверь с той стороны.

— Ах, так? Ну, ладно! — зашипела Эстелла, как маленькая хищная

кошечка. — Я этого не хотела, но вы сами меня вынудили. Никакой свадьбы не будет!

Эстелла заперлась на ключ и, вытащив чемодан, запихала в него всё, что попалось под руку. Сложила вещи и сунула их под кровать, решив уйти ночью. Несмотря на крики Роксаны, она не вышла к ужину, и, когда Либертад принесла его, Эстелла изобразила, что смертельно хочет спать.

В доме один за другим погасли огни. Эстелла зажгла свечу, присела за туалетный столик и написала два письма.

Первое было для Либертад. В нём Эстелла рассказала о подслушанном разговоре между Эстебаном и Хорхелиной, но умолчав о том, как дядя пытался супругу задушить.

«Либертад, я уверена, что дядя любит тебя, — писала Эстелла. — Хорхелина шантажирует его твоей свободой, держит в руках, обещая отправить тебя в тюрьму, если он её бросит. Не поддавайся! Вы должны бороться за свою любовь, потому что любовь — это единственное, ради чего стоит жить и ради чего стоит умереть. Не волнуйся за меня, я ухожу навстречу счастью. Я ухожу за своей любовью. И ты иди за своей. Эстелла».

Запечатав письмо, Эстелла сунула его под подушку — завтра Либертад придёт убираться и обнаружит конверт.

Второе письмо-записка предназначалось родным:

«Если вы думаете, что я не способна пойти против вас ради своего счастья, вы ошибаетесь. Я пойду до конца! И вы, мама, такая злая, потому что никогда никого не любили. А я люблю и любима! Живите с миром и не ищите меня. Я хотела сделать всё, как положено, но вы решили обречь меня на страдания. Что ж, раз вы считаете, что вправе лишать меня любви, тогда я думаю, что я вправе лишить вас своего общества. Прощайте. Эстелла».

Положив письмо на комод, Эстелла взяла вещи и покинула спальню. Спустилась по лестнице и замерла, чуть не уронив себе на ногу чемодан — по дому скользнула тень. Вор? Девушка притаилась под лестницей. Человек-тень поднялся наверх. Пойти следом? А если это грабитель или убийца? Он и её убьёт! Скрыться незамеченной? А если он убьёт кого-то из семьи? Хотя они это и заслужили, но всё же...

Эстелла в нерешительности топталась под лестницей, как вдруг выросла новая тень — в потёмках нельзя было понять, кто это. Второй человек, гораздо ниже ростом и толще, вперевалочку поднялся наверх следом за первым. Нет, она не пойдёт за ними! Она не хочет умирать в семнадцать лет, мало ли кто это забрался в дом.

Высокий человек в чёрном вошёл в одну из спален второго этажа. По центру комнаты стояла широкая двуспальная кровать, укрытая прозрачным балдахином. Хорхелина спала как мёртвая. Гость приблизился. На нём была шляпа, а руки закрывали перчатки. Взяв с кресла тяжёлую подушку с бахромой в углах наволочки, он наклонился, приподняв балдахин, и накрыл этой подушкой лицо Хорхелины. Занёс руку — она дрожала — хотел надавить на горло, но в эту секунду его схватили под локоть.

— Вы чего делаете, безумный? Совсем чокнулись?! Вот уж радость-то, на старости лет ходить в тюрьму к родному сыну!