Война сердец

Darina Naar

Роксана в панике металась по конюшне, как вдруг раздались шаги и на входе выросла фигура в белом переднике.

— Сеньора Роксана, это вы?

— Урсула!

— Чего это вы тут делаете, сеньора? Да ещё в мужском наряде! Там ваш муженёк голосит на весь дом уж битый час. Говорит, вас кто-то похитил. А я вот пришла искать кучера. Сеньор Блас намеревается ехать на ваши поиски. Так чего случилось-то?

— Урсула, это долгая история, — облегчённо выдохнула Роксана. — Ты должна мне помочь. Если ты сейчас меня не спасёшь, я пропала!

— Да, хозяйка. А чего

мне надобно делать-то?

— Сейчас ты пойдёшь в мою спальню, возьмёшь синюю амазонку [2], туфли и шляпу из шкафа и принесёшь их мне сюда. Но так, чтобы никто не видел. Поняла? Я буду ждать.

— Да, сеньора.

— Тогда иди, Урсула, только мигом!

Урсула не заставила себя упрашивать. Подобрав подол, она кинулась в дом со всех ног.

Роксана перевела дух. Если проделка удастся, она пойдёт в церковь и поставит десять свечек каждому святому. Девушка в нетерпении мерила шагами конюшню, когда минут через пять услыхала топот.

— Так быстро? — поразилась Роксана, увидев в руках служанки свой костюм для верховой езды.

— А как вы думали? Там такой шум стоит в доме! Они и не заметили, как я бегаю туда-сюда. Ежели вы сейчас не явитесь, ваш муж разобьёт себе голову подсвечником.

— Пусть бы разбил, — хихикнула Роксана, снимая мужские сапоги.

— Конечно, вам может и хорошо было б избавиться от эдакого недотёпы... Только вот за лекарем в соседний квартал кому бежать? Урсуле бежать, — недовольно ворчала Урсула. — Так где вы были-то, да ещё в таком виде?

— Не твоё дело! Чем задавать вопросы, лучше помоги мне одеться.

Вскоре Роксана уже была при полном параде. Синяя амазонка, расшитая серебром, сидела на ней как влитая, а растрёпанные волосы прикрывала шляпа с эгреткой [3] из двух больших чёрных перьев.

— Отнеси это и спрячь где-нибудь, — приказала она служанке, отдав ей костюм гаучо. Ринулась к парадному входу. Задержалась в холле и, стараясь не рассмеяться, вслушалась в громкие вопли, доносящиеся из гостиной:

— Мама, нам надо что-то делать! Сейчас я поеду в жандармерию [4] и заявлю о пропаже моей жены.

— Бласито, сынок, успокойтесь, — восклицала Берта. — Я уже послала записку вашему папеньке. Ах ты, боже мой, и Эстебан куда-то пропал! Что если в городе орудуют разбойники?

— А вдруг с моей жёнушкой что-то случило-о-ось... — завывал Блас.

Гортензия точила когти об паркет, поскуливая за компанию.

— Мадемуазель Гортензия, не войте, вы ведёте себя некультурно! — шикнула Берта на собачку. — Сынок, сейчас подадут экипаж, и вы поедете! Где эта чёртова служанка? Она что, кучера в соседний город пошла искать?

— Мама, а что если Рокси... что если Рокси... ик, — икнул Блас. — Что если она больше к нам не вернётся?

— Не говорите так, Бласито, мой дорогой мальчик.

— Что-то рановато вы меня похоронили! — цокая каблуками, Роксана вошла в гостиную. Шесть глаз в немом молчании уставились на неё.

— Ро-ро-ро-кси... — пролепетал Блас.

— Сколько раз я вас просила не называть меня Рокси? Похоже на собачью кличку. Называйте меня по имени!

— Но дорогая, где

же вы были-то? — Блас, вращая бесцветными глазками, всплеснул руками. И хотя время уже близилось к полудню, он по-прежнему был одет в панталоны и ночной колпак.

— Какой ужас! — воскликнула Роксана. — Посмотрите на себя, на кого вы похожи! Устроили мировую трагедию из-за того, что ваша супруга на часик отлучилась на прогулку.

— На часик? Вас не было всё утро!

— Ну пусть на два часика... Ну хорошо, на три, — повела плечами Роксана в ответ на укоризненный взгляд мужа. — Я должна была выгулять Агат. Она, бедняжка, уже неделю стоит в конюшне.

— Можно было бы и предупредить, — недовольно выпячивая нижнюю губу вставила Берта.

— Ох, сеньора Берта, хотя бы вы не вмешивайтесь! Вообще я не понимаю, что вы тут до сих пор делаете? Подслушиваете наш разговор с вашим сыном? — гневно заявила Роксана.

— Но что я скажу мужу? — промямлила Берта оторопев.

— Какому мужу?

— Моему мужу! Я его вызвала сюда, хотя он сейчас на работе должен быть! И всё по вашей милости! Мы думали, что вас похитили! — визгнула Берта таким голосом, словно пыталась спародировать Гортензию. Болонка, заунывно подвывая в такт, уже вовсю нацеливалась перекусить красными туфлями Бласа.

— Я бы попросила на меня не орать, сеньора! — Роксана говорила тоном принцессы. — Скажите спасибо, что я вообще с вами разговариваю. А ещё скажите спасибо моему отцу, который выбил для вас и вашего мужа — бывших инфансонов [5] — титулы графа и графини. А я — урождённая сеньорита Фонтанарес де Арнау вынуждена зваться баронессой, жить в убогом провинциальном гадюшнике и к тому же терпеть ваше хамство и полную никчемность вашего сыночка!

— Ты знаешь почему.

— Не смейте называть меня на ты! Из меня сделали разменный товар, продали, как скаковую лошадь, только чтобы заткнуть вам рты!

— Твой брат... твой брат — убийца. Твой брат убил моего сына! — лицо Берты позеленело и она принялась обмахиваться веером. — Ох, боже мой, я не хотела говорить этого, у меня вырвалось...

— Ах, у вас вырвалось?! Ламберто — маркиз! Слышите, МАРКИЗ!!! Маркиз может именоваться убийцей только в одном случае: если он убил человека титулом выше, чем у него. Но маркиз, на честной дуэли убивший жалкого плебея, никогда, НИКОГДА не может называться убийцей! — Роксана от злости ногой топнула.

— Вот тут вы ошибаетесь, — раздался голос из холла. — Законодательный Манифест Культуры предельно ясно говорит, что любой человек, будь то герцог, инфансон или простолюдин, убивший любого другого человека, должен быть подвержен смертной казни.

В гостиную вошёл очень высокий мужчина, одетый в небесно-голубой камзол с золотой отделкой и короткие штаны-кюлоты [6], застегивающиеся под коленями. На голове у него красовался напудренный парик с косичкой. Это был никто иной, как хозяин особняка — граф Альсидес Альтанеро собственной персоной. Он приблизился к Роксане вплотную и с высоты своего исполинского роста воззрился на неё. Маленькая девушка не доставала ему и до плеча.