Война в Фивах
Шрифт:
— Ваше высочество, почему вы выбрали зеленое сердце? Мы наслышаны, что белые сердца чисты, а черные — порочны. Что же означает зеленое сердце?
— Спросите того, кто продал это сердце! — рассмеявшись, ответила принцесса.
Исфинис, слушавший внимательно, но безучастно, ответил:
— Зеленое сердце, ваше высочество, является символом плодородия и нежности.
— Мне очень нужно такое сердце, — заметила принцесса, — ибо иногда мне кажется, что я столь жестока, что не без удовольствия проявляю жестокость сама к себе!
Судья Самнут тем временем рассматривал Золо и хотел привлечь к нему внимание невестки, но та не позволила отвлечь себя от ларцов
— Какая мерзкая тварь!
Исфинис заметил:
— Он принадлежит к расе пигмеев, которые думают, что на нас неприятно смотреть, и считают, будто Творец даровал нам искаженные черты и отвратительные конечности.
Губернатор Ханзар громко рассмеялся и заметил:
— Твои слова более странны, чем сам Золо, все причудливые животные и сокровища, которые ты привез.
Устремив на Исфиниса подозрительный взгляд, Самнут сказал:
— Видно, этот юноша внес смятение в наши умы своими фантазиями, ибо не остается сомнений в том, что такие пигмеи не имеют понятия о красоте и уродстве.
Принцесса Аменридис уставилась на пигмея, будто извиняясь за слова судьи, и спросила:
— Золо, как ты считаешь, мое лицо отвратительно?
Ханзар снова громко расхохотался, а сердце Исфиниса затрепетало перед неописуемой красотой и очаровательным кокетством принцессы. В это мгновение ему хотелось смотреть на нее вечно. Воцарилось молчание, и юноша догадался, что пора уходить. Опасаясь, как бы губернатор не выпроводил его, прежде чем он успеет заговорить о деле, ради которого прибыл сюда, он спросил:
— Великий губернатор, можно ли надеяться, что мои намерения осуществятся под вашим благородным покровительством?
Губернатор задумался, рукой поигрывая своей густой белой бородой.
— Наш народ устал от войн и набегов, он предался роскоши и спокойной жизни, — заговорил он. — Ему присуще считать ниже своего достоинства заниматься торговлей, так что подобные драгоценности нам могут привезти лишь такие искатели приключений, как ты. Однако сейчас я не хочу сообщить тебе свое решение. Прежде чем пойти на это, я должен поговорить со своим повелителем царем. Я предложу великому правителю самое прекрасное из этих сокровищ в надежде, что он одобрит мое мнение.
Ликующий Исфинис сказал:
— Мой повелитель губернатор, я приберег для нашего правителя фараона дорогой подарок, который изготовлен специально для его величества.
Губернатор на мгновение пристально взглянул на лицо юноши, и в его голове возникла мысль, благодаря которой он мог бы еще больше приблизиться к повелителю.
— В конце этого месяца фараон устраивает праздник победы, — сказал губернатор. — Этот обычай он соблюдает уже десять лет. Возможно, мне удастся преподнести приятный сюрприз, представив ему тебя и твоего пигмея. Тогда ты сможешь преподнести ему свой подарок. Не сомневаюсь, что он окажется достойным его высокого положения. Назови мне свое имя и положение.
— Мой повелитель, меня зовут Исфинис. Я живу там, где причалили мои корабли — на берегу рыбацкого квартала, к югу от Фив.
— Мои гонцы скоро явятся к тебе.
Юноша поклонился с великим почтением и покинул дворец. Рабы последовали за ним. Принцесса следила за лицом Исфиниса, пока он говорил губернатору о своих намерениях, внимательно слушала и провожала его взглядом, когда юноша уходил. Благородные черты и цветущее красотой лицо юноши, его стан понравились ей. Принцесса жалела о том, что судьба выбрала его торговцем, странствующим вместе с пигмеями. Как ей хотелось бы встретить человека с таким
11
Исфинис и рабы вышли в сад следом за провожавшим их человеком. Ветерок со стороны Фив охладил его растущее волнение, он стал дышать полной грудью, ибо считал, что это путешествие завершилось большим успехом. В то же время у него из головы не выходила принцесса Аменридис, он вспоминал ее пылающее лицо, золотистые волосы, алые губы и изумрудное сердце, висевшее на изящной груди. Великий Боже! Ему придется отказаться от вознаграждения за ожерелье, чтобы изумрудное сердце могло принадлежать им обоим. Исфинис подумал: «Принцесса женщина, окруженная роскошью и любовью и, вне сомнения, считает, будто весь мир падет к ее ногам, стоит только поманить пальчиком. Она смела и весела, но смеется как избалованный ребенок, и в этом смехе слышится жестокость. Принцесса шутит с губернатором, подтрунивает над неизвестным торговцем, хотя ей нет и восемнадцати лет. Если я завтра встречу ее верхом на боевом коне, то нисколько не удивлюсь».
Исфинис твердил себе, что нельзя предаваться мыслям о принцессе, и, словно одолев свои чувства, начал размышлять о своем успехе. Он с уважением вспоминал губернатора Ханзара. Это могущественный губернатор, отличавшийся большой силой и храбростью, но в то же время отзывчивый и, возможно, глупый. Золото манило губернатора, как и большинство его сородичей. Он забрал все подарки из золота, жемчуг, изумруды, рубины, животных и бедного Золо, даже не сказав спасибо. Однако именно эта алчность распахнула перед Исфинисом ворота в Египет, привела его во дворец губернатора, и скоро он вступит во дворец фараона. Яхмос шел рядом с ним, и Исфинис услышал, как юноша едва слышно произнес: «Шареф!» Исфинису показалось, что Яхмос, должно быть, обращается к нему. Он повернулся к юноше и обнаружил, что тот смотрит на старика, убеленного сединами, который нес корзину с цветами и нетвердой походкой шел по саду. Старик расслышал голос, звавший его, и стал оглядываться вокруг себя, пытаясь обнаружить зовущего плохо видевшими глазами. Однако Яхмос избежал взгляда старика, повернувшись к нему спиной. Исфинис удивился и вопросительно взглянул на Яхмоса, но юноша опустил глаза и ничего не сказал.
Они добрались до корабля и взошли на борт. Их ждал Лату с озабоченным выражением на бледном лице. Исфинис улыбнулся и сообщил:
— Мы преуспели благодаря доброте бога Амона.
Подняли якорь, заработали весла, юноша приблизился к старику и едва начал рассказывать о разговоре с губернатором, как его прервал плач. Оба обернулись и увидели, что Яхмос прислонился к перилам и рыдает как ребенок. Оба испугались, и Исфинис вспомнил странное поведение юноши в саду. Они с Лату подошли к Яхмосу. Исфинис обнял его за плечи и спросил:
— Яхмос, почему ты плачешь?
Однако юноша не ответил, и по его виду нельзя было сказать, расслышал ли он Исфиниса или нет. Он обливался слезами, предаваясь печали, и ничего не замечал вокруг себя. Исфинис и Лату отвели Яхмоса в каюту, усадили его рядом с собой. Исфинис принес чашу воды и спросил:
— Почему ты плачешь, Яхмос? Ты знаешь того старика, которого назвал Шарефом?
Яхмос ответил, содрогаясь от рыданий:
— Как же мне не знать его? Как же мне не знать его?