Война в потемках

Ефимов Алексей

С каждым шагом ощущение разлитой вокруг тайной жизни возрастало — в воздухе висела беззвучная вибрация, ощущавшаяся скорее сознанием, чем телом. Эхо их шагов причудливо дробилось во тьме. Иногда они попадали в крошечные залы, где в обсидиановых стенах скользили призрачные блестки цвета, не поддающегося описанию. Их обдавало странными токами густого теплого воздуха, они слышали мертвенные потрескивания, однажды — тихий свист. Пару раз Вэру казалось, что сам камень движется под ним, словно живой…

Потом проход превратился просто в бесформенную бугристую нору, где пришлось ползти на животе. Камень, что самое странное, был не холодный

и не грубый, а теплый и гладкий, словно кожа.

Нора выводила в округлое, приплюснутое помещение, наполовину залитое теплой водой — Анмай погрузился в нее по плечи, ощутив странный, смутно приятный зуд — через нее шел электрический ток, но несильный. В воздухе тоже висело мягкое тепло, а вибрация обволакивала их со всех сторон. Пять плоских, полупрозрачных глыб, немного не доходивших до кровли, испускали мертвенно-белый свет, отблескивающий на множестве растущих внутрь громадных шипов, — из-за них стены и свод зала казались мохнатыми. Пол был покрыт кристаллическим инеем, который впивался в подошвы, словно мириады крохотных иголочек.

— Что это за место? — удивленно спросила Хьютай. — Я никогда не слышала о таком.

— Я тоже. Наверное, мы в ядре.

— В ядре чего?

— Некоторые строения здесь… живые. Так, по крайней мере, считается. Но никто и никогда не описывал ничего подобного.

Они осторожно приблизились к центру помещения. В потолке зияла звездообразная, словно разодранная брешь, темная, но из второй такой бреши, в полу, пробивался голубоватый свет. Опустив лицо в воду, Анмай увидел такую же рваную, звездообразную шахту, из стен которой выступали светящиеся кристаллы. Она уходила вниз очень глубоко — так глубоко, что не было видно дна и от взгляда в этот немыслимый калейдоскоп начинала кружиться голова. Если бы не вода, он легко мог бы спуститься туда. Анмай смотрел вниз, наверное, минуту, пока не стало жечь в груди.

Подняв голову, он увидел, что Хьютай приникла к одной из светящихся глыб. Поверхность ее состояла из бритвенно-острых изгибов, но их очертания позволяли буквально прильнуть к ней. Анмай видел, что подруга прижалась к кристаллу обнаженной грудью и бедрами и ее нагое тело бьет тугая дрожь — именно эти глыбы были источником пронизывающего воду электричества. Он невольно подумал, что она чувствует — голова Хьютай была откинута, ресницы опущены, рот приоткрыт — но в этот миг девушка вскрикнула, резко отпрыгнув назад.

— Она движется!

Не раздалось ни единого звука, но лес каменных шипов пришел в движение. Они двигались слепо, медленно — собственно, едва заметно — но неотвратимо тесня их к глыбам, бритвенное кружево которых переливалось с незаметной быстротой — глаз не улавливал движения, но при каждом новом взгляде рисунок кружев был уже иным.

Анмай обнял подругу, отчаянно прижав ее к себе. Еще никогда ему не доводилось испытывать такого страха. Выхода не было — лес каменных клинков уже перекрыл его. Их смерть не будет мучительной — скорее, наоборот — но от этого не менее долгой.

— Вверх! — крикнула Хьютай.

Анмай опомнился. Подхватив подругу под бедра, он поднял ее — Хьютай встала ему на плечи, потом подтянулась и исчезла в дыре. Тут же развернувшись, она едва ли не до пояса свесилась вниз, протянув ему руку. Анмай ухватился за ее запястье… локоть… потом за плечо и, наконец, за край бреши. Лишь тогда он увидел, что она сама держалась только пальцами левой, неловко вывернутой руки.

Поднявшись, они замерли, тесно прижавшись друг

к другу. Хьютай уткнулась лицом ему в шею, вздрагивая от пережитого напряжения. Анмай гладил ее руки, плечи, чувствуя, как в груди горит сердце. Она спасла ему жизнь сейчас, и, может быть, раньше, во время битвы с лемурами. Ему было мучительно стыдно, и еще к стыду примешивался страх — он знал, что Хьютай, единственная, постарается принять первой любой предназначенный ему удар…

Ощутив движение воздуха, Анмай взглянул вверх. Лишь миг спустя он понял, что едва заметный бледный кружок, словно плавающий перед глазами — это небо, видимое со дна шахты.

— Я нашел выход, — сказал он Хьютай.

* * *

К их счастью, шахта оказалась достаточно узкой — в ней можно было подняться, упираясь руками и ногами в противоположные стены; так они и поступили. Но времени это заняло куда больше, чем они думали. Усталые мышцы Вэру плохо слушались и отчаянно болели — а он понимал, что стоит ему хоть на секунду расслабиться, и он не только упадет вниз, но и сшибет следующую за ним любимую…

Потом они выбрались на гладкую базальтовую плоскость и какое-то время лежали рядом на холодном камне, крепко сплетя руки и часто дыша. Глядя на бескрайнее небо над собой — оно занимало весь обзор его глаз — Анмай испытывал удивительно глубокое счастье. Чуть повернув голову, он встретил такой же косой взгляд Хьютай. Они тихо рассмеялись, потом вместе поднялись на ноги, чтобы обойти огромный прямоугольник. Тогда им стало ясно, что радоваться рано — шахта выходила на верхнюю грань уже знакомого им монолитного блока. Немудрено, что они так устали. Эта ловушка была безвыходной — ее называли убийцей последней надежды. Выбравшись под небо, пленник должен был вновь возвратиться в гибельное подземелье — или умереть.

На счастье пары, прошедшие тысячелетия разрушили западню — ветер намел с севера бархан, поднявшийся до половины высоты блока. Анмай повис на руках и толкнулся изо всех сил, чтобы не зацепить стену. Он спрыгнул на склон. Текучая холодная масса взметнулась, словно разорвался снаряд, потом Анмай мягко и быстро заскользил вместе с ней вниз и вдруг она накрыла его пугающей, душащей тяжестью. Отчаянно, напрягая все силы, задыхаясь, он смог выбраться — освободив сначала только плечи и голову, ноги были еще глубоко. Его бока ходили ходуном в судорожных попытках набрать побольше воздуха. Едва он выпрямился, непрерывно чихая от набившейся в нос пыли, новая лавина подсекла его ноги. Анмай начал разрывать ладонями толщу оползня, пока не показалась рука Хьютай. Едва освободившись от стекающего с ее тела песка, девушка села, обхватив руками колени, и задумалась. Вэру сел почти в той же позе, любуясь подругой. Странно, но еще никогда он не чувствовал себя таким живым, как сейчас. И не испытывал такой глубокой, уверенной радости.

Не умея выразить свою благодарность иначе, он коснулся губами ее пыльной ступни — сразу над пальцами. Хьютай удивленно и чуть насмешливо взглянула на него.

— Коварство создателей этого места беспощадно, но мы прошли сквозь него, — тихо сказал он. — Вместе, рука в руке. Это счастье — любить тебя.

Лицо Хьютай стало хмурым.

— Наш ультиматум может вызвать войну. Так или иначе, но прежний мир будет разрушен. В этом есть и моя доля. Я вела себя безрассудно, но считала, что если я невиновна, со мной ничего не случится, понимаешь? Теперь я знаю, что права. — Ее взгляд был твердым.