Война в затерянном мире
Шрифт:
Через несколько секунд бандиты остановились. Одежда всех троих была залита кровью и напоминала робу мясников. Хан с лысым оттащили парня от барабана и уложили в прежнее положение.
Горожанин лежал и косил глаз на разбитое арматурой огромное отверстие в своем плече.
– Господи боже…
– Больно? – справился Дага. – Парень, еще есть шанс. Я тебя потом даже полечу.
– Дага!!
Этот крик прокатился по верхним этажам, и никто из присутствующих, увлеченных делом, сначала даже не понял, откуда он происходит. Лишь Пловцов шевельнул плечом от неожиданности.
– Дага!
На входе в комнату
– Тебя Трофим спрашивает!
– Сволочь… – процедил кто-то из сидящих на полу.
– Зачем спрашивает?
– Он выдал человека, который перетаскивал в укрытие раненого разведчика!
– Ладно, покурим пока, – согласился Дага. – Хан! Вставь парню в рот сигарету, пусть покурит. Если решит поговорить – зови. Я на пару минут.
Через секунду в помещении стало тихо. Полной тишине мешало лишь прерывистое дыхание изувеченного парня. Хан стоял напротив него с пачкой сигарет в руке и не сводил глаз с окровавленного тела. По его щекам словно наперегонки бежали две струйки пота…
– Курить будешь?
– Я не курю…
Ухмыльнувшись, Хан пересек комнату и подошел к окну. Выглянув в него, оперся на локти и, ожидая появления Даги, принялся следить за происходящим в городе.
А по улицам тем временем шли люди. Подгоняя прикладами автоматов и бранью, боевики сгоняли жителей к центральной площади. Видимо, поиски бандитов не увенчались успехом. Они не нашли Маслова и теперь просто сгоняли жителей в одно место, чтобы добиться от случайного крикуна информации, которую не могли получить на третьем этаже администрации. Старики, женщины, дети и крепкие мужчины покорно брели, затравленно посматривая по сторонам.
– Эй!.. – донесся до Пловцова шепот.
Штурман приподнял голову и стал глазами искать подавшего голос.
– Эй… – повторил брошенный на пол парень.
Пловцов посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что это именно к нему обращается раненый.
– Я не предал тебя… Я ведь не предал тебя? – шептали окровавленные губы парня.
Пловцов, покосившись на Хана, покачал головой.
– И не предам… Не беспокойся…
– Держись, Гоша, – попросил сидящий рядом с Пловцовым горожанин и сделал это после долгого молчания нерасчетливо громко. Хан тут же выпрямился и потерял интерес к событиям на улице.
– Кто говорит? – Он решительным шагом направился к сидящим на полу. – Ты?
Пловцов скорее догадался, что бандит обращается именно к нему. Штурман покачал головой.
– Кто ты такой? – Хан присел перед ним и стал внимательно рассматривать. – Как тебя зовут?
– Сергей.
– Он мой племянник, – заговорил старик, плечом толкнув Пловцова. – Чего молчишь, юродивый, отвечай хозяину!
Пловцов промычал что-то нечленораздельное и закивал, как лошадь.
– Тьфу, дурак! – обозлился Хан и ударил Пловцова по щеке ладонью. – Если кто рот откроет, пристрелю на месте!
Щелкнув зажигалкой, Хан прикурил. Но не успел он сделать и двух затяжек, как на бетонном полу третьего этажа появились две тени.
– Ну, что, Хан? – окликнул его по-чеченски Дага. – Молчит?
Не сводя глаз с лица парня, Хан едва заметно качнул головой.
– Задай ему еще пару вопросов, а если будет продолжать геройствовать, кончай. В любом случае через десять минут я вас жду
Слова Даги могли означать только одно – кто-то видел, в какую сторону ушли разведчики, и сообщил об этом. Но никто не мог знать точного места прибытия – Пловцов был уверен в этом. И сейчас Дага просто отдал приказ убить раненого. В убийстве остальных он не видел смысла.
Пловцов был крайним, кто сидел у стены. И не спустись Дага на улицу и не почувствуй необходимость прекращать кровавый спектакль, штурман был бы следующим.
Этот спектакль развивался совсем не по тому сценарию, который представил себе Пловцов. Он потерял интерес к пленникам в администрации, потому что Николай и Трофим назвали ему имя человека, замеченного при переноске раненого разведчика. Сам он никого не нес, а просто стоял у стены и указывал дорогу тем, кто держал на руках русского. И вот теперь Дага торопился к дому, где его людьми, по подсказке Трофима, был задержан этот человек. Мужчина лет тридцати пяти, жилистый, с признаками туберкулеза, он сидел на кровати в своем доме и смотрел на окруживших его бандитов пустым от ужаса взглядом.
Но когда зазвучали уже набившие оскомину вопросы, стали звучать и раздражающие ответы.
Дага начал проявлять признаки беспокойства. Этот тупой русский по имени Макар знал, куда подались разведчики, но не говорил. Он знал, где прячется раненый, но молчал. Для Даги эта ситуация напоминала неприятную сценку в администрации. Там некто тоже играл в героя, но разница в происходящем была очевидной. В отличие от него нынешний пленник не молчаливо терпел боль, будучи уверенным в том, что все равно ничего не скажет, а визжал и рыдал. Дагу это страшно разочаровывало и наталкивало на мысль о том, что, вполне вероятно, парень на самом деле ничего не знает. Однако едва Хан и лысый, поочередно сменяя друг друга, приближались к нему вплотную, тот начинал вспоминать разные мелочи. Складывалось впечатление, что он мотал допрашивающим нервы.
– Он точно знает что-то, а? – Не церемонясь, Дага взял за плечо Трофима. – Ты уже надоел мне, тупая голова. И все твои люди надоели. Мне что, устроить здесь показательную децинацию?
– Как же он не знает, – цедя слова сквозь зубы, ответил Трофим, – если сам прятал? Ты просто плохо спрашиваешь.
– Может, мне тебя спросить получше? – поинтересовался Дага и недвусмысленно посмотрел в глаза атаману.
– Я сам открыл вам ворота, зачем мне теперь лгать?
– Меж двух огней крутишься, атаман, – выдавил со злобой Дага. – Пожалеешь…
А пленник тем временем выдавал информацию порциями. Даге же хотелось сразу и, по возможности, исчерпывающую.
– У него есть жена, дети? – спросил бандит.
– Есть? – уточнил Трофим у Николая, стоявшего рядом.
– Вдовец он, – доложил Николай, выискивая в толпе Ольгу. – Была жена, померла три года назад.
– Ну, а из родственников кто? – настаивал Дага, которому нужен был человек, которого следовало резать на глазах упрямца.
– Никого. Вообще никого.
– Что вы за люди? Ни роду, ни племени. Живете, как собаки, дохнете, как собаки. Ни родных, ни близких. Дети вас бросают, стареете в одиночестве… Говори быстрее, шакал! Где раненый? Куда ваши проклятые сородичи подались?