Война в затерянном мире
Шрифт:
– Я на броню сяду, задыхаюсь уже! – прокричал под рев двигателя Саша.
– Да лишь бы не было войны! – улыбаясь, сострил лейтенант. Он бросил взгляд на часы, чем привлек к ним внимание капитана.
– «Омега»? Таиланд, десять долларов? – спросил Стольников.
– Где ж я тебе десять тысяч долларов для настоящих найду? – рассмеялся взводный.
«Не нравится мне это веселье», – заключил разведчик.
Саша выполз из люка и хотел уже усесться на башню, раскинув ноги по обе стороны от ствола, но вдруг вспомнил, что сейчас не самый подходящий момент привлекать к себе внимание. Сполз ниже, на морду машины, подсел к парочке бойцов с автоматами.
– Товарищ старший лейтенант,
«Старший лейтенант – капитан – старший лейтенант, жизнь у меня, видать, такая», – иронично подумал Стольников, вспоминая о трофеях и вынимая их из кармана.
– Ух ты, «Кэмел» в мягкой пачке! – восхитился мальчишка. – Из дома прислали?
– Из дома… – с досадой повторил Стольников, пряча сигареты в карман и чиркая зажигалкой, чтобы дать прикурить солдату. «Ты посмотри, – подумал Саша, – он даже не знает, что раньше американские сигареты были только в мягких пачках. Совсем новое поколение, а разница в возрасте-то всего каких-то лет десять…»
«У самого въезда в бригаду, там, где отстойник, нужно спрыгнуть. Рядом с позицией «спарки» на южной линии обороны бригады. Переехать и спрыгнуть. Колонну будет встречать кто-то из командования. Либо зам, либо начальник штаба, либо еще кто-то. Доклады, суета, беготня, формальности… Лучше не светиться при этом. Дойти до штаба пешком… Не исключено, что меня после побега ждут, – еще подумал он. – Хотя, может, считают, что я рвану во Владик с колонной или напрошусь к летунам в «вертушку» до Моздока. Сбегу, значит… А когда мозги ФСБ здесь работали иначе?..»
Резкий вскрик солдатика, докуривающего сигарету из его пачки, вернул Стольникова в реальный мир. У Саши оставалось еще что-то около полусекунды, чтобы принять решение.
Механик-водитель, резко вывернув руль влево и утопив педаль газа в пол, лишил БМП устойчивости. Обычно так поступают водители, сидящие за рулем не более года и никогда до этого не попадавшие в переплет на дороге. Этот же контрактник – теперь Саша знал это точно – превратил боевую машину в вертящийся на разбитой дороге кусок железа, точно зная, что произойдет. Беспомощность БМП являлась спасением для тех, кто сидел сейчас на броне.
Удар пришелся не по передней части машины под прямым углом, что означало бы мгновенную смерть десанта, а по левой задней. Рванувшись вперед и вильнув кормой, БМП рисковала вылететь на встречную полосу и рухнуть в котлован разбомбленного до самого фундамента дома.
«Только бы не смертник!» – пронеслось в голове Стольникова, когда он, схватив солдата за шиворот, подчинился сам инерции и вместе с ним слетел с брони.
Больно ударившись о строительный хлам, который был наспех стеснен бульдозером инженерных войск к обочине, Стольников на мгновение потерял сознание и, когда очнулся, еще продолжал катиться. Справа от него, стуча стальным шлемом по кирпичам, переворачиваясь, как бревно, кувыркался солдат. Удивительно – но в зубах его до сих пор была зажата сигарета…
Голубого цвета «ЗИЛ» с кузовом, покрытым тентом, несколько секунд назад шел им навстречу. Стольников видел его и удивлялся беспечности лейтенанта, допускающего такие вольности со стороны гражданских. За годы службы в Чечне Саша провел через Грозный в Ханкалу и обратно к аэропорту Северный более тридцати колонн и выработал в себе три правила, которым следовал неукоснительно. Зная их, приобщались к личной безопасности и его бойцы. Стольников никогда не позволял встречному транспорту ехать, когда шла его колонна, никогда не запускал внутрь колонны посторонний транспорт и, наконец, – упаси боже, – не пристраивался к колонне бензовозов или, того хуже, не обгонял такую колонну и не смешивался с нею. Для борьбы
Борьба с лихачами, позволяющими заскакивать внутрь колонны, велась похожим способом. В Ханкале многие спрашивали разведчиков, зачем, собираясь отправляться в обратный путь, они набирают на земле и складывают на башне по два десятка камней размером с кулак.
– На счастье, – отвечал им с рождения лишенный чувства юмора сержант Баскаков.
И когда в колонну заскакивал «жигуленок» или иномарка, бойцы поднимали камни с брони и швыряли в задние стекла наглецов. У водителей легковушек при этом было ощущение, что по нему ударила автоматная очередь, он ничего не видел через разбитое заднее стекло, пыль врывалась в салон, слепя, и он опять-таки вылетал на запруженную мусором обочину и останавливался.
А бензовозы… Нужно хоть раз оказаться рядом с ними в тот момент, когда их обстреливают из гранатометов из окон городских развалин. И тогда не будет необходимости объяснять, почему Стольников, догоняя пузатые цистерны, тут же искал переулок для увода своих машин на запасной маршрут…
У лейтенанта таких правил, видимо, не было. Поэтому, когда «ЗИЛ» стал приближаться, капитан машинально поднял автомат, но понял, что это бессмысленно. Механик-водитель даже не принял влево, чтобы сузить грузовику проезд и заставить съехать с дороги. Но «ЗИЛ» и не планировал останавливаться. Задачей его была – Саша понял это за мгновение до тарана – атака колонны федеральных войск…
БМП швырнуло сначала в одну сторону, потом в другую. Стольников чувствовал то запах пота сидящего рядом бойца, то запах солярки – обоняние его в момент смертельной опасности обострилось, как всегда, до предела. Перед глазами мелькали, сменяя друг друга, странные картинки: перекошенное от ужаса лицо солдата, крик лейтенанта, с треском уходящая внутрь кабины грузовика пушка БМП, облака на небе… снова лицо солдата, и, наконец, Саша почувствовал силу, отрывающую его от брони…
И тогда он схватил солдата, увлекая за собой. Схватил машинально, спасая, как спасал бы любого из своих бойцов, поняв, что сейчас случится страшное…
Грузовик наехал на снятую со стабилизатора двадцатитрехмиллиметровую пушку БМП, как кусок мяса на шампур. «Господи, – успел подумать Стольников, – сделай так, чтобы не калека… Чтобы ноги ходили – сделай, господи… лучше лица лишиться, но дай силы ходить…» Больше в тот момент ему ничего не было нужно. Только дойти до бригады, взять навигатор и уйти за своими…
«Пусть шрамы, пусть ни одна баба потом не подойдет, но только оставь ноги и руки…» – думал он, разрывая легкие кашлем и еще не вполне понимая, что с конечностями и что с ним. Он знал, что часто после отрыва ног или рук раненый даже не чувствует этого. Боль приходит потом, спустя секунды, а иногда и через минуту…