Война ведьмы

Клеменс Джеймс

— Но Рагнарк навсегда частью меня, и его дикость тоже.

Она печально улыбнулась в ответ:

— Я тебя изучила, Кровавый Всадник. Да, ты носишь в себе дракона, но твое сердце принадлежит тебе. Это я знаю.

— Откуда? — хрипло спросил он.

Она протянула руку и коснулась его щеки — той, на которой не было изображения дракона.

— Я знаю твое сердце, Кровавый Всадник.

Каст хотел бы сказать то же самое о ней. Просто ли Сайвин утешает его или за ее словами стоит что-то большее? Он осмелился прижаться к ее руке, совсем чуть-чуть, позволив себе почувствовать

тепло ее ладони. Но она отдернула руку — за дверью раздались шепчущие голоса.

Дверь сморщилась и раскрылась, пропуская господина Эдилла.

— Надеюсь, я не прервал вашу трапезу, — сказал он и знаком велел Бридлину уйти.

— Н-нет, дядя, — пробормотала Сайвин.

Каст взглянул на девушку, но прочитать ее мысли опять не смог. Почему она запнулась — от облегчения или от смущения?

Господин Эдилл подал знак закрыть дверь и подошел к ним. Каст встал, подтянул к столу еще одно кресло и сел только тогда, когда пожилой Старейшина устроился в своем кресле.

— Спасибо, господин Каст, — сказал он, похлопывая по запястью Кровавого Всадника, снова севшего на свое место. С секунду господин Эдилл молча смотрел на них обоих, потом сказал:

— Так что там насчет вашего ухода?

Каст нервно взглянул на Сайвин. Ее лицо осталось спокойным.

— Что ты хочешь сказать, дядя? — спросила Сайвин.

— Я хотел бы обсудить в частном порядке тот вопрос, с которым вы вдвоем сегодня утром обратились к совету.

Каст медленно перевел дух. Он уже подумал было, что старейшине известны их тайные планы.

— Разве нам не следует решать этот вопрос перед всем советом?

Господин Эдилл сморщился и мрачно покачал головой:

— Да они еще три дня будут препираться из-за того, что я разглашаю тайны мирая. Они утверждают, что абсолютно уверены в лживости моих слов, но что-то слишком сильно горячатся, когда я якобы разглашаю эту якобы ложь.

— Но на самом-то деле почему эта история хранится в тайне? — спросила Сайвин.

Господин Эдилл вздохнул.

— Так хотел Родич Драконов. Это был первый приказ нашего прародителя. После того, как он бежал в глубину морей и дал начало кланам мирая, он немедленно запретил любые связи с жителями поверхности. Он хотел создать мирное, идиллическое общество под водой и хотел, чтобы его народ считал, что моря всегда были их домом.

— Так что же пошло не так? — спросил Каст.

— Ах, так ты все-таки заметил, что его великие планы провалились? — усмехнулся было господин Эдилл, но затем погрустнел. Каст увидел в глазах старейшины неподдельную боль. — Кое в чем наш прародитель был дураком.

Сайвин, услышав такие неприкрыто пренебрежительные слова по отношению к их предку, тихо ахнула.

Господин Эдилл несколько секунд сидел молча, потом продолжал:

— Он надеялся, что под водой наше прошлое не станет преследовать нас. Но так просто подобные задачи не решаются. В конце концов он просто притащил наше бешеное наследие с собой. Хоть наше прошлое по его приказу и хранится в тайне, мы произошли от яростного народа, и наши новые поколения были одержимы тем же огнем — смесью самоволия и сильнейшего недоверия

к другим. Да вдобавок примесь драконьей крови в наших жилах еще поддала жару, воспламенив в наших предках яростную гордость. Мы стали считать себя выше гнусных сухожителей. Почему это мы должны прятаться от них? Мы начали считать себя властелинами моря.

Мастер Эдилл покачал головой и слегка пожал плечами.

— И даже став мирая, до самого нашего ухода от побережий, мы зачастую наказывали изгнанием тех, кто нарушал наши правила. Это — жестокое наказание. Со временем эти несчастные, лишенные общения с драконами, теряли свою морскую магию и становились обычными людьми. Признаки мирая пропадали у них навсегда, и они больше не могли вернуться в море. Это было самое суровое из наших наказаний — вечное изгнание.

Каст увидел ужас на лице Сайвин и понял, что значит подобное наказание для такого маленького, замкнутого народа, как мирая.

Господин Эдилл дал им время осознать его слова. Затем он заговорил снова, и его голос был гранитным.

— Я рассказал вам это, чтобы предупредить вас. Поосторожнее с планами. После побега из Гульготы «изгнания» были прекращены, чтобы изгнанники не попали в руки Темному Повелителю, но это не означает, что мы стали менее суровыми. Тех, кто нарушает наши правила, — он взглянул сначала на Сайвин, потом на Каста, — теперь наказывают не менее жестоко, чем раньше.

— Теперь вы их убиваете, — с жаром сказала Сайвин.

От ее слов господин Эдилл вздрогнул, его бледное лицо покраснело.

— Ты это уже знаешь?

— Оказавшись среди людей побережья, я узнала, что я — первая мирая, вышедшая из моря за пятьсот лет. Похоже, рассказы об изгнании скрывали гораздо более безобразную правду.

— Ложь часто менее болезненна, чем правда.

— Как истинная история нашего народа, — мрачно сказала Сайвин.

— Как я уже сказал, нам не удалось убежать от нашего прошлого. Прошлое может удушить тебя, если ты не будешь обращать на него внимания.

В комнате настало молчание.

Наконец господин Эдилл с легким стоном встал, потирая свои старые колени.

— Достаточно разговоров. Пора идти.

Каст рефлекторно встал из уважения к старику. Сайвин осталась сидеть с каменным лицом. Но скрыть свой гнев она не смогла:

— С меня достаточно бесед с советом.

Господин Эдилл кивнул.

— Мне они время от времени тоже встают поперек горла… но, к счастью, мы направляемся не туда.

Сайвин обернулась к нему:

— Тогда куда? — настороженно спросила она.

— Пора помочь вам бежать.

Каст, направлявшийся к двери, споткнулся:

— Что?

— Старейшины уже собрались после обеда и решили запретить вам уходить. Я не согласился. — Он пожал плечами. — Надо поскорее вывести вас с левиафана.

Сайвин вскочила на ноги и побежала за ним.

— Но, дядя, ты же один из старейшин!

— Нет, я всего лишь старик — и некоторые скажут, что я глупый старик. Но в этой истории разум старейшин затуманен страхом неизвестности. Они предпочтут вечно прятаться под водой, чем рисковать переменами.