Война за империю
Шрифт:
Сознание Мартина кричало от ужаса обреченности, сознания того, что их поймали в ловушку, простую до невозможности. А демон, вселившийся в его руки, продолжал делать свое дело. Одним рывком летчик сбросил скорость почти до нуля, убирая огненный выхлоп двигателей и одновременно, действуя элеронами, еще сильнее кинул машину вниз, разворачивая вправо.
Теперь 'Москито' пикировал почти отвесно, забирая в сторону. Штормовой ветер выл, врываясь в кабину через пробоины, правый мотор кашлял и утробно взрыкивал, хвостового оперения словно и не существовало. Альтиметр бешено крутил стрелки, отмеряя метры,
Череда зеленых трассеров вспорола темноту, выше и левее, значительно левее, била батарея самое меньшее из трех-четырех стволов. Потом еще и еще, короткими частными очередями. 'Голландец' стрелял наугад, ориентируясь на примерное направление, в целом точно, но не угадал направление разворота 'Москито'. Мартин потянул штурвал на себя, стремясь вывести машину из пике, молясь, чтобы француз не пришел в себя или не воскрес, что там с ним произошло и не вздумал снова палить. Самолет слушался, хотя скверно, выравниваясь, но катастрофически не хватало высоты. Австралиец почти планировал, оседлав ветер и не решаясь газовать. Где-то над ним крутились два вражеских ночника и Мартин не питал иллюзий относительно исхода боя. Одна искра и его добьют.
Он все-таки выровнял самолет, почти над самой поверхностью бурлящей пучины. Гроза ощутимо приблизилась, вспышки молний участились, выхватывая из тьмы волнующуюся поверхность моря. Волны жадно тянули мутные пальцы к искалеченному самолету, почти касаясь его брюха. Идти на такой высоте было смертельно опасно, но иной возможности укрыться и от радаров и от зорких глаз врага не оставалось.
Приборы работали, топлива в обрез. Внутренняя переговорная сеть тоже вырубилась, Мартин хлопнул оператора по плечу, большим пальцем показал назад. Дескать, проверь, как там коллега. Американец секунду-другую непонимающе смотрел на летчика, затем кивнул и, отстегнув ремни, полез назад. Ящик индикатора при том аккуратно отложил, насколько это было возможно в тесной кабине.
Нет, какой все-таки хороший 'Джонни' попался, только бы не перегорел от такого лихого начала карьеры.
Всепоглощающей тьмы больше не было. Было неверное и неуловимое чередование света и тени, клубящихся туч, молний, полос шквала и ливня. Вода струилась и снаружи, и внутри, смывая мелкие капли крови, собираясь на полу кабины мутными лужами. Машину трясло как в лихорадке, левый движок тянул ровно, правый был совсем плох. После некоторых колебаний Мартин отключил его совсем, чтобы не дай бог не полыхнуло, и осторожно прибавил оборотов на левый. Случалось, 'Москито' взлетали на одном движке, так что как-нибудь дотянем.
Судя по компасу, всеми манипуляциями он увел машину достаточно далеко на юго-запад. Рули высоты кое-как слушались, по горизонтали приходилось работать элеронами. Теперь оставалось лишь вернуться домой. Ориентируясь по компасу, на одном моторе и с двумя вражескими самолетами этажом выше.
— Долго возвращался? — Ченнолт был как всегда деловит и практичен.
— Долго, шел зигзагами, вышел к побережью на последних каплях, там тоже не рискнул подниматься, чтобы не получить уже от своих, рация засбоила. Но очень
— Дальше было что-нибудь, стоящее внимания?
— В общем, нет. Оператор цел, только нос разбил. Стрелку посекло лицо осколками фонаря и не очень сильно контузило — малокалиберный снаряд вражеской авиапушки скользнул по черепу. Машина выглядит скверно, но по беглому осмотру — восстановима силами мастерской, радар надо смотреть отдельно, но дырок вроде нет. Нам дали чаю, плеснули бренди, замотали в одеяла, еще одежду дали, наша вымокли насквозь. И отправили. Все.
Ченнолт прошелся по кабинету, остановившись напротив окна, задумался, глядя на витражное окно. Светало, ливень не утихал.
— Получается, тебя прихватили просто и без всяких особых задумок… — не столько спросил, сколько констатировал он, наконец. — Два ночных истребителя, один накручивал круги на относительной высоте, второй прятался у самой поверхности. Ты выслеживал первого, второй выслеживал тебя. И спасло тебя чистое везение да зоркий глаз стрелка. Так?
— Да.
— Хм-м-м… — с непонятной интонацией протянул американец. — Что скажешь относительно класса?
— Очень высокий, — честно ответил Мартин. — Второй явно шел не просто низко, а очень низко. В такой шторм это… смело. Испытал на себе. И выдержка — дай бог, я ведь подошел к первому почти вплотную, а получается, это меня подпустили.
— Да… Ясно.
Ченнолт все так же рассеянно вышагивал, погрузившись в свои мысли.
— Значит, и над проливом теперь бродят 'чумные' ночники, причем с железными яйцами… И это не радует, никак не радует…
Он оборвал мерную поступь, шагнул к Мартину.
— Теперь самое главное. Очень важно, не спеши, подумай. Ты видел одного. Это наши старые добрые немецкие друзья?
— Нет, — Мартин не колебался. — Это не 'два-четыре'.
— Уверен?
Ченнолт испытующе глянул ему прямо в глаза.
— Двухкилевой, двухмоторный, в габаритах тяжелого истребителя. Видел одну секунду, в плохом свете. Ты мог ошибиться.
— Нет, разве что это какая-то очень новая разновидность. Я ведь видел 'А-24' и в живую, и в обломках. Его кабину и оперение не перепутать ни с чем.
— Хорошо, иди, давай. Сейчас спать, Джексон проводит. К вечеру садись и описывай все по секундам.
Уговаривать Мартина не надо было, напряжение, подстегивающее нервы и тело, спадало, смытое безопасностью и доброй порцией джексоновского эликсира. Австралиец поднялся, едва держась на неверных ногах.
— Еще одно…
Австралиец обернулся. Босс подошел почти вплотную.
— Что еще случилось?
— Не понимаю, — Мартин старался смотреть в глаза боссу честно, и у него почти получилось. Но только почти.
— Не ври. Сказки можешь рассказывать милым английским девочкам, — Ченнолт говорил негромко, но очень внушительно. — Ты за штурвалом не первый год и стреляли в тебя не первый раз. На дюйм разминулся с пулей, бывает, нервно, понимаю. Но не настолько. Что еще?
Мартин нервно оглянулся, одернул широкую и длинную, не по росту, куртку, в которую его обрядили англичане перед отправкой. Ченнолт шагнул еще ближе, склонил голову, будто занося над австралийцем крючковатый ястребиный нос.