Война за океан (др. изд.)
Шрифт:
Окна все на протоку, и в них цветная бумага. Рядом с Бошняком сидит хозяин Куйча в красном ватном халате с отделкой в три разноцветные полосы по расхлесту.
Небо ясное; на берегу, над широкой, как река, протокой, чащи леса красны в лучах раннего солнца, и красные отблески видны по лужам, натаявшим на льду.
Весна и на душе у Бошняка, какое-то ликование, оттого ли, что света так много и тепло, оттого ли, что выздоровел и чувствует себя хорошо или что попал в этот новый мир, к другому народу, гостеприимному, так разнящемуся от гиляков. Те, как моряки, суровы, чуть
А мангуны все в ярком, видно перекупленном у маньчжуров. Они нарядились, ждут весны. На протаявшей, без единой льдинки или сугроба, сплошь галечниковой отмели приготовлено множество лодок, и каких тут только нет: берестяные, дощатые, долбленые.
Бошняк и Семен едва успели доехать. Спешили по Амуру; Невельской велел все время следовать вдоль левого берега, так что справа день за днем тянулись обрывы, и чащи, и поймы, а правый берег синел слева, как далекая загадочная страна.
Мангуны в стойбище все дома, охота у них закончилась, встретили приезжих радушно. У них тут не только собаки, но и свиньи, коротконогие, черные, со щетиной на хребтине, как у диких кабанов. У хозяина есть кошка…
Куйча — скуластый, белолицый, пожилой, безбровый, с умным взором. Его дочь, стройная, в красном платке и синем халате, стоит вдали на камне и смотрит туда, где протока сливается с Амуром.
Куйча рассматривает секстант, которым Николай Константинович производил съемки. Бошняк объясняет. Семен переводит и тоже объясняет. Верно советовал ему Орлов: «Вслушайся и будешь понимать по-мангунски». Мангунский язык в самом деле похож на тунгусский, который Семен знает с детства, отец еще дружил с тунгусами. И Семен чувствует себя так, словно приехал к своим.
Вдруг Куйча вскинул обе руки и раскрыл рот.
— Понял! — сказал он, как бы сильно испугавшись.
Целая орава стариков и мальчишек в расшитых длинных и коротеньких, чуть ниже пояса, халатах пришла в восторг.
Куйча знал, что такое часы и зачем они. Но секстант дался ему трудней. Гости долго и терпеливо объясняли. Семен бывал с офицерами в экспедициях. Он умел, как и многие нижние чины экспедиции, производить съемку.
Объяснив все, гости покорили любознательного ульчу более, чем подарками и платой.
Пролетела стайка уток.
Парфентьев обрадовался, открывая солнцу ряд крупных зубов, и воскликнул, показывая рукой на воду:
— Это шилохвоштки! На хвошту два шильча, как у лашточки.
Удалой мальчишка ударил из лука. Утки поднялись и улетели.
— Самая первая летит ворона, — говорит Куйча. — Ее первую слышно. Лед пройдет, тут много птицы полетит. Сразу много рыбы будет. Уже сейчас на заберегах люди ловят. Как лед начнет ломать, рыба кинется к берегу… Потом под водой пойдет трава, сохатый придет.
Красноносый сынок Куйчи принес убитого острогой тайменя, двух сазанов и черно-золотистого амура. На берегу бьют рыбу, собаки бегают по берегу и тоже ловят на мелях.
Утром похолодало.
— Лед будет рашходитьшя, — говорит Семен.
Куйча подтверждает.
Тут
— Собаки веселые, — объясняет Куйча, — быстро бегают. Знают: скоро будет много еды.
— Шейчаш время рубить леш на мелкие поделки! — говорит Семен хозяйственно. Ему скучно без дела. Он взялся ладить хозяину столик, но нет нужных инструментов.
Бошняк попросил женщин показать вышивки и праздничную одежду.
— Лебедь прежде был девкой, — говорит Семен, строгая палку.
Хозяйка принесла халат из бордового китайского шелка, вышитый ярко-синими птицами и цветами. Маленький старик с тонкой переносицей и птичьим лицом, скаля зубы, сказал:
— У меня тоже халат есть, да крови нет, не греет.
Все засмеялись.
На девичьем халате искусно вышиты змея, дракон, бабочка, утка и цветы. У зеленой змеи язык красный, утка зелено-желтая, а глаз тоже красный, цветы подобраны умело, со вкусом.
«Уйма вкуса! — думает Бошняк. — Вот тебе и на! Нет, это не дикарки!»
Появилась девичья шапка, расшитая белым бисером.
…Сейчас нельзя искать удобное место для судостроительного завода.
Невельской говорил: «Оставляя за Николаевском всю важность крепости, защищающей вход в реку, необходимо приискать место, более удобное для постройки судостроительных эллингов, в то же время вблизи берегов Амура, чтобы можно было пользоваться вековыми лесами, в которых есть все нужные для судостроения породы».
Протока из Амура в огромное озеро глубока, широка, удобна. Леса — рядом. В них и дуб, и ясень, и — показывали туземцы — орех, вроде грецкого, и на сопках — кедр, сосна преотличнейшая. Место — удаленное от побережий, скрытое от врага. Но Семен говорит, что тут высоко вода в Амуре подымается, судя по следам на деревьях, все топит, кроме холмиков.
Невельской дал в эту экспедицию лучшие свои инструменты: пелькомпас и новый секстант, хронометр… Военное поручение!
Если в самом деле место здесь окажется неудобным, что делать? Бошняк расспрашивал у Куйчи, где еще есть озеро глубокое, соединенное с Амуром и при высоких берегах.
— А зачем тебе? — спросил маленький старик с тонкой переносицей.
Куйча обстоятельно объяснял, что такие хорошие места есть напротив деревни Мылки вверх по реке, на озере Додьга, там очень высокие берега в лесу и без леса.
Куйча подарил Бошняку свой нож в ножнах из кусочков дерева, перевитых плотно ремешками. Николай Константинович отдарил кинжалом в оправе, усыпанной яркими стеклами.
Вечером приехал сын хозяина и рассказал, что был далеко на Амуре, заезжал к маньчжурам в стойбище Пуль, и они там до него узнали, что в Ухтре проехали русские. Маньчжуры собираются сюда.