Война. Часть 4
Шрифт:
– Алло, Лёша,- машет рукой перед моим лицом Оля,- успокойся, здесь все свои, врагов нет.
– Прости,- выдыхаю я,- может и прав Вознесенский - не могу смириться с мыслью, что меня отодвинули от промки. Я ему просто не доверяю. Он же ничего не понимает в промышленности. Госплан у него, как секта какая-то - несколько десятков людей, каждый из которых отвечает за свой показатель. Совершенно непрозрачная. Рядом сидящий ничего не знает о том, что делает сосед, умрёт завтра - в плане одним показателем станет меньше. Вознесенский самолично собирает все цифры и на их основе и, видимо, магических заклинаний создаёт План по одному ему известным правилам. ЭВМ рассматривает как большой арифмометр. Все показатели
– 'Юпитер, ты сердишься...', - язвительно улыбается супруга,- как-то ведь без тебя справились тогда - справятся и сейчас...
– ... Опасаюсь за судьбу начатых разработок - ракеты, реактивная авиация ...
– ... Не волнуйся,- обнимает меня Оля, нежно беря за руку,- если сядут в лужу, то ждать не будут - сразу позовут. Да и ты, чай, не на другую планету уезжаешь. Поэтому вернёмся к 'империалистическим хощникам', которые решают будет ли у нас ленд-лиз или нет. Прошлый подход к ним с 'плёнкой' был явно неудачным и всё потому, что мы не понимаем с кем имеем дело, чего точно они хотят, в чём готовы уступить? А что если спросить Троцкого? Он тёртый калач, наверное, с финансовой олигархией имел дело не меньше, чем Литвинов, и юлить у него в тюрьме меньше причин, чем у Максима Максимовича на свободе.
* * *
– Зачем это тебе, Алексей?- Глаза вождя сужаются до двух щёлочек.
– Хочу понять, товарищ Сталин, что на уме у акул с Уолл-стрита...
– Откуда Троцкому знать, что на уме у финансовых заправил?- Вождь отворачивается и раздражённо тушит папиросу в пепельнице.
– Ты думаешь он с ними хоть раз встречался?
– Нет, не думаю, товарищ Сталин, но факт остаётся фактом, что американские финансовые круги до революции, да и после неё делали серьёзную ставку на Троцкого. В 1917 году снабдили его американским паспортом и крупной суммой денег, обеспечили освобождение в Галифаксе, когда того арестовали канадцы по запросу англичан. Всё это было сделано на самом высоком уровне - на уровне президента США Вудро Вильсона, того самого, который добился подписания закона о создании Федеральной Резервной Системы США. Вопрос ФРС тормозился в Сенате США в течение нескольких лет, а тут едва новый президент вступил в должность, как сразу проблема была решена...
– Алексей, ты веришь всему, что Троцкий пишет, сидя на нарах?- язвительно улыбается вождь.
– Всему - нет, а этому - верю, товарищ Сталин. Для англичан Троцкий представлял серьёзную угрозу, так как живя в Нью-Йорке, не скрывал своей цели - по прибытию в Россию организовать свержение Временного правительства. Кроме того, в то время Троцкого ещё и обвиняли в шпионаже в пользу Германии. И вдруг англичане во время войны с Германией освобождают Троцкого вместе с группой его соратников, возвращают все деньги и не препятствуют проезду в Россию. Такие вопросы решаются только на уровне первых лиц.
– Алексей, честно скажу, - морщится вождь,- мне совсем не нравится идея ворошить эту старую историю. Дело прошлое. Ну допустим, узнаешь ты о том, кто, как и сколько давал денег на революцию Троцкому и другим ... в 1917 году, как это тебе это поможет понять планы американских и английских финансистов сейчас?
– Мне кажется, товарищ Сталин, что те же самые силы, что толкали Троцкого наверх к власти будут и сейчас действовать схожим образом. Ничего нового тут не придумаешь. Лучше узнав их образ действий, а следовательно их планы тогда, мы сможем лучше защититься от их действий сейчас - в чём-то подыграть, где-то обмануть. Конечно, ситуация в мире сейчас отличается от 1917 года, но есть и что-то общее - вновь мировая война, практически те же участники. По итогам империалистической войны США не удалось полностью решить
Цыкнув, вождь отходит к окну и невидящим взглядом долго смотрит на зубцы Кремлёвской стены.
– Ну что ж, давай попробуем, но учти, Алексей, есть единогласное решение политбюро по вопросу запрета контактов с Троцким,- наконец продолжает он, не глядя на меня,- ставить его на рассмотрение вновь я не собираюсь - просто потому, что тогда тебе придётся там подробно объяснять свою позицию и цели. А затем, в случае положительного решения, ещё и держать отчёт перед политбюро за каждую свою встречу с иностранцами и слово, произнесённое на переговорах с ними. Будь уверен, когда придёт время, твои недоброжелатели тебе их припомнят. Поэтому если уж затеваться с этим, то лучше всего как встречу с Троцким, так и игру с американцами держать в строгом секрете. Вся ответственность - на тебе. Единственное с чем помогу, так это дам распоряжение Берии, чтобы он не препятствовал твоей встрече с Троцким и временно снял там прослушку. Согласен?
– Спасибо, товарищ Сталин.
* * *
'Да, не пощадила его жизнь за решёткой,- с трудом узнаю в высохшем невысоком арестанте, севшего передо мной на краешек стула и тревожно глядящего изподлобья, некогда грозного 'Демона революции,- сколько лет-то прошло с его ареста? Больше трёх'.
– Здравствуйте, Лев Давидович,- стараюсь выжать из своего лица максимальную доброжелательность,- сразу скажу, я здесь не для того, чтобы обсуждать изменение в вашем статусе, он останется неизменным.
– Вот как,- глаза Троцкого оживают,- а я уж, грешным делом решил, что мне не удастся закончить свой труд, гражданин Чаганов...
'Кажется даже всхлипнул или показалось'?
– Лев Давидович, зовите меня Алексей.
– Алексей,- всем телом тянется ко мне Троцкий,- скажите, что с моими родственниками?
– Ваша вторая жена продолжает жить в Мексике,- быстро отвечаю я,- исполнение смертного приговора в отношении Льва Седова так же, как и вам отложено на неопределённый срок. Сергей Седов на свободе, успешно трудится на одном из оборонных предприятий, женился, имеет дочь пяти лет. О ваших внуках от первого брака сведений не имею, надеюсь, что с ними всё в порядке. Никто их преследовать из-за вас не будет, в компетентные органы спущены соответствующие инструкции. Теперь, как говорится - 'Quid pro quo' - я тоже хочу задать вам несколько вопросов.
– Да-да, конечно,- шепчет заключённый, глотая невидимые слёзы.
– Лев Давидович,- отвожу глаза, давая время Троцкому прийти в себя,- вы были знакомы с убитым Бернардом Барухом?
– Видел один раз мельком в Нью-Йорке на заседании социалистического клуба 'Х',- заключенный начинает в такт словам слегка покачиваться взад-вперёд,- в основном слышал о нём от знакомых и из газет.
– Что он был за человек? Говорят, что он являлся представителем могущественного финансового клана.
– ... У меня другие сведения. Я слышал о нём, как о 'человеке, который сделал себя сам'. В начале карьеры удачно играл на бирже, сколотил состояние в несколько миллионов долларов. В 1916 году президент Вильсон назначил его председателем Комитета по мобилизации военной промышленности, где Барух распределял госзаказы и прибыли от них, работал в Высшем экономическом совете Версальской конференции, затем перешёл в команду управленцев Рузвельта. Барух скорее менеджер, чем финансист, по крайней мере, такое он производил впечатление. Хотя в Комитете 'Х' и инвестиционной компании 'Америкэн Интернешнл Корпорэйшн' он вращался в среде финансистов, скажем так, средней руки Карнеги, Варбург, Кан, Гувер, Гарриман...