Война. Часть 4
Шрифт:
– Что, что такое?- Премьер чутко улавливает сомнение в голосе профессора.
– В свете новых данных о дефиците урановой руды,- веселеет Линдеманн,- ситуация у нас возможно не такая безнадёжная. Реакторы, особенно на начальной стадии, потребуют огромное количество урана - по некоторым прикидкам до 50-ти тонн. В пересчёте на канадскую руду - это 25 тысяч тонн. Повторюсь, производительность шахты 'Эльдорадо' всего 100 тонн руды в год. Потребуется значительное расширение добычи и разведки.
– Разве в Америке своих урановых месторождений?- Крякает от удовольствия Черчилль.
–
– А вы там в 'Комитете Мауд' даром хлеб не едите.- Черчилль, осклабившись прокуренными зубами, достаёт из внутреннего кармана пиджака, висящего на плечиках стула, плоскую фляжку и добавляет несколько капель из неё себе в кофе.- Скажи, Фредди, а нам сколько надо урана?
– Комитет подготовил для правительства доклад, сэр,- профессор щёлкает застёжками портфеля.
– Своими словами,- морщится премьер.
– Если мы будем двигаться своим путем, то для производства одной бомбы мощностью не менее 1800 тонн в тротиловом эквиваленте потребуется около 10 килограмм обогащённого изотопом 235 урана. Или - в пересчете на природный уран - около полутора тонн урана.
– Даже боюсь спросить,- Черчилль одним большим глотком осушает остывшую чашку,- сколько времени и денег вам понадобится для её производства?
– Сэр,- мнётся Линдеманн,- мы посчитали общие расходы, которые включают расходы на исследование, конструирование и строительство двух заводов газовой диффузии по обогащению урана - опытного на Острове и серийного в Канаде - сборочного производства, обучение персонала, логистики, а также строительство исследовательского реактора ...
– Просто назови число, Фредди,- рычит премьер.
– Около 250 миллионов фунтов стерлингов,- выдавливает наконец из себя профессор.
– Четвёртая часть военного бюджета правительства,- глубоко вздыхает премьер.
– Первые бомбы будут очень дорогими, сэр, по 4-5 миллионов фунтов,- вытирает пот со лба Линдеманн.
– Как половина линкора,- Черчилль вновь тянется к фляжке.
– Да,- спохватывается профессор,- все работы, включая первое испытание, займут от 18 до 24 месяцев с момента начала финансирования, но основные платежи должны быть выполнены в течение первого года.
– Прочти,- премьер пододвигает профессору ещё одну стоку листков, лежащих на столике с краю,- это меморандум Гейзенберга о ходе ядерных исследований, который представил нам Канарис.
– Так это же великолепно!- Линдеманн через пять минут отрывает горящие глаза от бумаг.- У немцев большие проблемы с координацией усилий, обеспечением проекта ураном и тяжёлой водой, задержка со строительством реактора, неудача с разделением изотопов термодиффузионным методом, низкий приоритет проекта среди других программ вооружения. Они уже потеряли два года и по их собственной оценке будут не способны выдать результат ещё 3-4 года.
– Ты находишь это великолепным?- Криво усмехается Черчилль.- Единственная возможность получить одобрение научно-консультативного комитета правительства, члены которого тоже будут читать
– Так что же делать, сэр?
– Что делать, что делать, не знаю,- повторяет премьер чиркает спичкой, прикуривая потухшую сигару.
– Так может быть обвинить в этом русских?- С жаром начинает Линдеманн.- Если газеты по всему миру начнут повторять, что коммунисты тайно скупили весь уран на планете, то господам из научно-консультативного комитета поневоле...
– Чего бы мне меньше всего сейчас хотелось, Фредди,- перебивает профессора Черчилль,- так это подтолкнуть Сталина в объятья Гитлера. Но мысль у тебя интересная... Вот только говорить открыто о русской угрозе мы не станем - сообщим об этом лишь председателю Комитета Хэнки, он умеет быть убедительным, и отдельным особо доверенным членам военного кабинета. Неплохо так же будет если комитет 'Мауд' даст справку о больших возможностях русских в сфере ядерной физики. Необходимо строжайшим образом засекретить нашу программу от всех, в том числе и от американцев. От американцев в первую очередь, так как мы не хотим, чтобы они прекращали помощь русским в войне с Гитлером. Да, расходы на бомбу очень велики, но и выгоды от её наличия, когда придёт время за столом переговоров делить послевоенный пирог - колоссальны.
* * *
'Это было не трудно,- кладу дешифровку радиограммы Гарри Гопкинса, который вчера прилетел в Москву, в папку, папку запираю в сейф и иду в комнату отдыха, - по сути её содержание стало известно нам ещё ночью, когда Гопкинс и посол США Штейнгардт неосторожно обсуждали в Спасо-хаусе итоги первого дня переговоров со Сталиным в кабинете прямо перед 'гвоздём'. Уже через два часа мои ребята, опираясь на ключевые слова из беседы - 'уран', 'Конго', 'МакГи', 'Чаганофф' -уже предоставили вождю полную дешифровку радиограммы'.
Снимаю сапоги, вешаю на спинку стула френч и ложусь на диван, с удовольствием вытягивая ноги. Перед мысленным взором возникает знакомый кабинет. Гопкинс вчера встречу начал нахраписто, зашёл с козырей, увязав наши поставки по ленд-лизу с вопросом возврата урана, который был 'с нарушением законов США по подложным документам приобретён в Конго'.
– Позвольте, господин Гопкинс,- осаживает гостя вождь,- какое отношение мы имеем ко всему этому? Мы, как говорят адвокаты, являемся добросовестными приобретателями, которые на законных основаниях купили урановую руду у испанской компании, заплатив соответствующие портовые сборы в Барселоне. Вот, пожалуйста, взгляните на соответствующие документы.
Сталин пододвигает папку в кожаном переплёте Штейнгардту.
'Хороший ход, посол США - адвокат, получивший образование в Колумбийском университете, долгое время работавший в бухгалтерской фирме, а Гопкинс - выпускник колледжа из Айовы - социальный работник. Сталин предлагает Штейнгардту рассудить их'.
Посол с кислым лицом начинает листать папку, Гопкинс получив отпор, меняет тактику:
– Союзники так не поступают!
– Урановая руда куплена задолго до того, как мы стали союзниками,- с улыбкой замечает вождь,- взгляните на дату договора - начало 1939 года.