Война

Андрижески Дж. С.

В любом случае, Менлиму удалось ударить по тем же нотам, что и когда-то Халдрену.

Его слова резонировали с теми же извращёнными, но в то же время причудливо архетипическими строками, вызывали ту же дрожь психоза в толпе, которая отчаянно хотела в это верить. Он взывал к их желанию спастись, к страху смерти, но в то же время к их злости, смятению, страху перемен, страху неизвестного, страху перед теми, кто на них не похож.

И, возможно, что главнее всего, он взывал к их потребности получить объяснение.

Он питал их почти отчаянное желание найти

того, кого можно обвинить.

Именно это сделал Халдрен.

Чёрт, да Гитлер тоже сделал именно это.

Мысль о том, во что всё это могло вылиться, приводила Балидора в ужас.

Он думал о Мосте и о состоянии, которое становилось очевиднее с каждым днём, о котором Дигойз по-прежнему избегал разговоров, по причинам, которые Балидор понимал лишь отчасти. Другие аспекты ситуации в их группе тоже пришли ему в голову: желание Джона и Врега образовать связь; человеческие друзья Элли, которые только что прибыли из Сан-Франциско; та хакер-подросток Данте; сын Дигойза; беженцы люди и видящие, которые отчаянно нуждались в том, чтобы кто-то объяснил им, почему они здесь; вечеринка-сюрприз, которую Мост запланировала ко дню рождения Дигойза… и просто тот факт, что все они образовали семью здесь, в отеле, вопреки всему.

Балидор думал обо всём, через что они прошли за последний год, через что прошла Элли, чтобы спасти своего мужа, и что-то в нём опустилось настолько низко, что он увидел в этом почти угрозу и покачал головой, пытаясь встряхнуться.

Как только он сделал это, другие голоса вновь вошли в его сознание.

— Нам нужно ответить на это, — говорил Джораг. — Они практически пригрозили обрушить на Нью-Йорк ядерное оружие, если мы этого не сделаем.

— Или на Китай, — пробормотала Юми, скрестив на груди татуированные руки.

— Они не атакуют Нью-Йорк ядерным оружием, — твёрдо произнесла Чандрэ. — С чего бы им это делать? Нью-Йорк — один из их городов, разве нет? Зачем так утруждаться лишь для того, чтобы его разрушить? Они просто гремят мечами, пытаясь вызвать у нас реакцию. Нам нужно это проигнорировать.

— Мы не можем это игнорировать… — раздражённо начал Джораг.

— …Ты исходишь из предположения, что теперь Тень полностью заправляет Белым Домом… — начал Джакс.

— …А с чего нам предполагать иное? — спросила Анале, хмуро глядя на всех них.

— Я всё равно говорю, что нам надо дать ответ, — сказал Джораг, взглянув на Иллег, затем на Холо. — Мы не можем просто сидеть тут и позволять им свалить на нас вину за этот вирус. Миллионы наших братьев и сестёр живут в Китае. Мы не можем просто позволить им умереть. Мы не можем позволять им в отместку избивать видящих на улицах, думая, что это мы сотворили этот вирус для убийства наших кузенов!

Эмоции, слышавшиеся в его голосе, выдернули Балидора из состояния, в которое погрузился его разум.

Чандрэ посмотрела на Юми, затем на Балидора, и в её глазах стояло нескрываемое неверие.

— Мы не можем всерьёз верить, что он уничтожит всю Азию! — Чандрэ показала на монитор резким взмахом пальцев. — Каков возможный мотив? Если он хочет избавиться от Лао Ху, есть

и более простые способы. И почему не завербовать как можно больше из их числа? Многие пошли бы в этот его крестовый поход. Зачем убивать детей?

Балидор перевёл взгляд обратно на монитор.

В этот самый момент Менлим разразился очередной сердитой вспышкой тирады.

— …Пусть она покажет своё лицо миру! Пусть она расскажет, что именно понадобится, чтобы завершить эту её войну! — он поднял свой дряхлый кулак. — Пусть она объяснит, почему она так хочет уничтожить человечество столь отвратительным, брутальным способом! Не давая нам возможности прибегнуть к разумному решению!

Менлим презрительно скривил губы.

— Видимо, она чувствует себя вправе обрушить этот ужас на мир, — он поднял кулак выше, и вместе с тем повысил голос. — Видимо, это кажется ей оправданным… смерти невинных и целых семей по всему миру, миллионы и миллионы наших людей, истекающих кровью и гниющих так быстро, что выжившие не успевают их хоронить!

Из толпы доносились рыдания, переполненное шоком горе, которое Балидор тоже узнавал.

Голос Менлима сочился ненавистью, и вновь начали раздаваться злые вопли.

— …Может, мы сделали ей нечто ужасное? Нечто, что оправдывает смерти миллиардов наших людей? Если так, то почему она сама нас не обвинит? По какой ещё причине этот Мост чувствует себя вправе стереть целую цивилизацию?

— Дело в Элли, — пробормотал Холо, стоявший возле Балидора. — Не в том, чтобы просто свалить вину на кого-то другого. Дело в Элли.

Балидор взглянул на него. Он даже не заметил, что тот стоит рядом. Но подумав над его словами, он согласился с ним.

— Да, — только и сказал он.

В голосе Менлима зазвучало нескрываемое презрение.

— …Или она просто воплощает какую-то фантазию? Веру в устаревшую мифологию, которая говорит ей, что её предназначение — убить нас? Если всё действительно обстоит так, то я, например, тоже хотел бы услышать это от неё!

Вопли согласия взорвали толпу, в том числе и среди тех, кто держал камеры и микрофоны. Менлим повернулся лицом к ближайшим камерам, и на мгновение экран заполнило более крупное изображение. Его бледно-жёлтые глаза сверкнули в искусственном освещении.

— Я призываю эту «Мост» ответить за её преступления! — прокричал Менлим. — Если ей не хватает смелости посмотреть в лицо лидерам нашего мира, может, ей хватит храбрости встретиться лицом к лицу с теми, кто знал её в её ранние годы…?

Он показал вверх, на голографическое изображение, которое появилось над его головой.

У Балидора на мгновение перехватило дыхание, когда он узнал улыбающиеся глаза и губы Касс. Шрам исчез. Её лицо выглядело безупречным, ошеломительно красивым.

— …Кассандра Джайнкул, — произнёс Менлим. — Она — подруга детства Элисон. Она великодушно согласилась выступить представителем, несмотря на то, что это представляет огромную опасность для неё самой!