Война
Шрифт:
— Нам нужно больше оружия, — сказал он. — И броня.
Врег фыркнул, всё ещё проверяя пистолеты.
— Оружейная в подвале не отрезана. Пока что.
— Кто-нибудь проверил крышу?
— Я направил туда людей. Ты чувствуешь кого-нибудь из них? Внизу или наверху?
Продолжая сканировать, Балидор один раз качнул головой.
— Нет.
— Я тоже нет, — подтвердил Врег. — Возможно, нам придётся использовать физические линии. Они контролируют какую-то часть конструкции.
На это Балидор
Кабина лифта вокруг него размылась, когда он попытался увидеть что-то сквозь блок. Он ждал, пока отсчитывались этажи, опуская их в подвал. Сигнал тревоги продолжал орать в его свете и сознании, но теперь он едва его слышал.
Чандрэ права.
Они должны были беспокоиться о Касс. Менлим и Фигран — всего лишь отвлекающий фактор.
Эта мысль вызывала у него тошноту.
Всё здание задрожало, а вместе с ним и лифт. Освещение над их головами замерцало, и лифт замедлился, затем вновь продолжил набирать скорость.
— Не землетрясение, — сказал Врег. — Взрыв.
Балидор не ответил. Его разум и свет продолжали переваривать то, что всё это значило, что ждало их внизу. У них мало времени до тех пор, как они окажутся в самой гуще.
Дитрини сказал им, что это случится. Он сказал, что когда Тень и его люди придут в следующий раз, они явятся не за самим Дитрини и не за Дигойзом. Они не придут за людьми из Списка, или за Мэйгаром, или за кем-то другим, кого они защищали в отеле.
Они придут за Мостом.
Он осознал, что импульсивно проверяет свои пистолеты, пока кабина лифта опускалась по этажам. Когда они миновали уровень лобби, он взглянул на Врега, который теперь выглядел чрезмерно бледным, словно в его голове бродили свои мрачные мысли.
Не задумываясь над этим, Балидор схватил его руку и крепко сжал.
Врег посмотрел на него. Теперь его чёрные глаза выражали страх. За этим виднелось ожесточённое напряжение. И то, и другое выражало больше, чем Балидор мог описать словами.
Ни один из них ничего не сказал, но между ними пронеслось понимание.
Пожалуй, впервые это понимание было абсолютным, безо всяких оговорок или сомнений друг в друге.
Что бы там ни ждало, они войдут туда братьями.
От этого Балидору не стало лучше, но он почувствовал себя не таким одиноким.
Глава 39
Шпион
Ревик поднял взгляд к потолку, услышав второй взрыв.
Его свет отступил, затем вспыхнул, изгибаясь и перестраиваясь над его головой.
Ничто из этого не принесло ему особого прока.
Запертый в органике камеры, он не мог видеть ничего помимо того, что жило в пределах этих четырёх стен. Он всё равно нырнул обратно в Барьер, противясь органике и Барьерным структурам, которые запирали их троих в этом помещении пятнадцать на двадцать.
На
Всё, с чем он сталкивался — это непроницаемое молчание.
Расхаживая туда-сюда вдоль открытых частей клетки, он всё равно боролся, ничего не видя своими физическими глазами, и его aleimi источал облака жаркого света.
Он боролся не столько с конструкцией или Барьерными течениями, которые мог видеть, сколько со структурами собственного света, стараясь обуздать его, направить туда, куда он должен был суметь его направить. Но, не имея доступа к тем частям, которые нужны ему для телекинеза, это было сродни попыткам ухватить дым. Он вообще не мог заставить нужные части работать слаженно.
Он определённо не мог достичь требующегося уровня точности.
Его челюсти ныли от постоянного стискивания.
Каждый мускул в его теле болел — его грудь, ноги, руки, торс. Всё в нём сжалось, натянулось как тетива, даже его ступни.
Он неделями наблюдал за процессом исцеления своих телекинетических структур, практически с того самого мгновения, как пришёл в себя на том полу в Аргентине. Он видел признаки улучшения, проблески осознанности, даже мог шевелить и напрягать отдельные части структур. Эти проблески неизменно становились ярче с тех пор, как они вернулись в Нью-Йорк, и он стал больше времени проводить в свете Элли.
Однако и до всего этого восстановление ощущалось до боли медленным. И ничто из этого даже близко не стояло с тем, в чём он нуждался в этот jurekil’a davos момент.
Когда раздалось ещё больше сотрясающих взрывов, и под ногами пронеслась ощутимая вибрация, всё, что смог делать Ревик — это снова уставиться в потолок, пытаясь расслышать что-то ушами.
Его сердце грохотало в груди.
Почему-то этот звук превыше всего остального занимал его сознание.
Ревик опять попытался связаться с Элли через гарнитуру. Он пытался как одержимый, каждые несколько секунд на протяжении последних сорока или сорока пяти минут — практически с того самого момента, как он обнаружил, что дверь камеры заперта, и никакие его сигналы не срабатывают.
Он получал лишь мёртвую тишину.
Пока он расхаживал туда-сюда и пытался заставить свой свет работать, в его голове вертелись бесполезные мысли, которые сейчас совсем не помогали.
Например, что он должен был уехать с ней — вывезти её из этого проклятого отеля. Он должен был прислушаться к своим инстинктам и забрать её куда-нибудь в другое место, уехать с ней вдвоём. Наверное, стоило уехать с ней прямо из Аргентины, не говоря уж об Олбани или самом Нью-Йорк Сити.