Война
Шрифт:
Сула посмотрела на гроб и ожидающие продолжения лица и почувствовала дрожь в коленях. Она справилась с волнением и продолжила, глядя поверх голов в серое небо.
– И живой, – повторила она. – Я бы хотела присутствовать лично на похоронах каждой жертвы наксидов, но это невозможно. Пусть эта служба будет для всех. Пусть запишут, что Казимир был смелым, умным, преданным своим товарищам и беспощадным к врагу. Он сам выбрал путь и никогда не сожалел об этом, даже умирая в госпитале.
Голос дрогнул, и лишь усилием воли она заставила себя закончить:
–
Из толпы выступили Бого, подняли винтовки и сделали несколько залпов в воздух. Плакальщики начали древнюю пантомиму, гроб подняли и внесли в склеп.
Когда могилу запечатали, поставив перед дверью памятник, Сула почувствовала, как невыносимо на нее давит необходимость быть леди Сулой, каждую минуту переживать последствия безрассудного и жестокого решения, принятого много лет назад, всё время скрываться под маской, нанесенной этим утром на лицо, быть всегда одной…
Потом она, взяв Скачка и Тургала, отправилась в Риверсайд и другие районы Нижнего города исполнить последнюю волю Казимира. Они открывали и опустошали сейф за сейфом, сваливая всё в наволочки. Попутно Сула извлекла все полученные от собственной транспортной компании средства – и даже любимую китайскую вазу – из тайников. После этого пошла в банк, открыла счет и положила всё на него.
Вышло примерно сто девяносто пять тысяч зенитов. Не сравнить с действительно огромными состояниями обитателей Верхнего города, но достаточно, чтобы купаться в роскоши до конца своих дней.
Деньги были залогом комфорта. Но не исключено, что в конце концов она швырнет всю сумму с акрополя.
Пока Скачок отвозил ее в Штаб Флота, Сула держала вазу на коленях, слепо скользя пальцами по растрескавшемуся прохладному фарфору и размышляя о том, что, наверное, и она, совсем как эта ваза, пережила свое время.
***
"Я получил ваш список представленных к наградам". Послание Торка была записано семь часов назад и всё это время добиралось до планеты. Сула благоразумно отложила просмотр, пока не пообедает, боясь, что испортит аппетит.
"Я уверен, подумав, вы захотите пересмотреть некоторые из своих рекомендаций. Вы представили простолюдинов к орденам, которыми обычно награждают только пэров. Знаки отличия более низкой степени здесь смотрелись бы уместнее. – В звенящем голосе главнокомандующего появилось дисгармоничное жужжание: – И у меня возникли вопросы, касающиеся амнистии, обещанной вами различным гражданам. Храбро сражаться во имя Праксиса – долг каждого, и он вряд ли исключает ответственность перед законом за совершенные ранее преступления. Я должен тщательно обдумать ваше предложение. А пока…"
Голос Торка стал настолько неприятен, что волосы Сулы поднялись дыбом. Она представила себе, как этот лязг пугает окружающих, потому что и на расстоянии семи световых часов он был почти невыносим.
"…я должен выразить свое негодование по поводу вашего присутствия на похоронах человека, чья жизнь прошла вне рамок закона. Это не согласуется ни с достоинством, ни с серьезностью
Оранжевый значок окончания сообщения появился до того, как Сула успела выплеснуть на него поток брани, так и оставшийся в груди.
Но потом она подумала: " Откуда ему известно?"
Похороны шли в эфире Заншаа, но как про них узнал Торк, находящийся в нескольких световых часах? Никто не передавал выпуски новостей Флоту.
"У Торка тут осведомитель, – поняла Сула. – Знать бы, кто он".
Подобные мысли смягчили тон ее ответа, хотя и ненамного.
Она делала запись из апартаментов командующего Основным флотом, на фоне блестящего серебряного герба Флота на обитой панелями стене, сидя за огромным деревянным столом.
В кадр также вошла стоящая на краю китайская ваза.
"Я бы с радостью представила пэров к наградам за мужество, милорд, – начала она, – но, к сожалению, большинство из них на полной скорости умчались с Заншаа на своих яхтах, а те, кто остался, отсиживались там, куда не долетают пули. Насколько мне известно, в подпольной армии оказалось лишь два пэра, одним из которых была я. Второй, ПэДжи Нгени, как вы увидите, представлен к медали «За отвагу» первой степени.
Честно говоря, милорд, – Сула смотрела прямо в объектив, – простолюдины показали себя в этой войне гораздо храбрее пэров, и они это знают. Если мы, пэры, хотим, чтобы нам доверяли, то должны по меньшей мере признать мужество, проявленное другими. Рекомендации останутся неизменными – и об этом будет публично объявлено к тому времени, как вы увидите это сообщение".
Она улыбнулась в камеру своей самой милой улыбкой.
"Из-за того, что пэры, как и правительство, бежали, а моих командиров почти сразу схватили наксиды, для продолжения войны я была вынуждена пойти на сделку с теми, у кого осталось влияние в Заншаа. Одним из условий сделки стало обещание освободить их от ответственности за прошлые деяния, как вы изволили выразиться, вне рамок закона. Если слово пэра еще что-то значит… "
Хотя бы значит чуть больше, чем слово пэров, включая того же Торка, поклявшихся защищать Заншаа до последнего вздоха и сбежавших, поджав хвосты, подумала она.
"Повторяю, если слово пэра еще что-то значит, амнистия состоится. Через час я оглашу и этот список".
Она собралась с силами и немного наклонилась вперед.
"А что касается дисциплины в армии, то бойцы были слишком заняты, убивая наксидов, и не успели научиться правильно маршировать. – И тут же подумала, что про армию Торка можно сказать обратное. – Однако я готова сделать всё возможное, чтобы армия обладала необходимыми навыками.
Конец связи".
Сула побоялась, что передумает, и сразу отослала сообщение, а потом передала списки для награждения и амнистии в Министерство мудрости. Часовой у главного входа в Штаб сказал, что ее ищут.
Английский язык с У. С. Моэмом. Театр
Научно-образовательная:
языкознание
рейтинг книги
