Война
Шрифт:
В этот раз всё прошло намного спокойнее. Она сняла отдельный кабинет на втором этаже, с древними потолочными балками цвета темного янтаря, камином из красного кирпича и балконом с коваными перилами и полированным бронзовым поручнем. Хлопья снега, крупные и величественные, словно специально заказанные в фирме, занимающейся высококачественными погодными явлениями, с тихим изяществом падали с неба, ложась на балкон роскошным холодным ковром.
В камине потрескивали и постреливали поленья. Старинный пружинный механизм с цепями и шестеренками из темного железа
– После ужина надо будет проверить посты, – сказал Жюльен. – В такую ночку все часовые наверняка попрятались.
Сула улыбнулась. Жюльен просто помешался на дисциплине, этот его новый необузданный порыв уже сберег ей кучу времени.
– Элди предложил подумать о роспуске армии, – начала Сула.
Жюльен презрительно усмехнулся:
– Что сделал Элди, чтобы об этом говорить? Он же из тех, кто сбежал, бросив нас здесь с наксидами.
Но Пател внимательно посмотрел на Сулу и сказал:
– Ты ведь так и сделаешь. Правда, принцесса?
– Да. Я уже попросила перевода на Флот. – Заметив изумленный взгляд Жюльена, она добавила: – Когда они, законное правительство, будут здесь, мы станем угрозой. Но справиться с ними не сможем.
Жюльен вспыхнул от гнева, и на раскрасневшейся коже проявились тонкие белые шрамы, полученные во время наксидских допросов.
– Ты сдаешься!
– Я хорошо бью наксидов. Это я умею. – Она перевела на него взгляд. – Надо уйти, пока мы на коне. Пока врагов не слишком много. Спроси отца – он подтвердит.
Жюльен повернул лицо с резкими чертами к огню, поднял пунш к губам, но тут же опустил.
– Мне нравится в армии. Будет сложно вернуться к прежней жизни.
– Не надо возвращаться, – сказала Сула. – Для этого и придуманы амнистии.
– Мне не поможет. – Он посмотрел на нее. – Батя амнистией воспользуется, а меня поставит на свое место.
– Прости, если ты хотел иного, – ответила Сула.
Жюльен пожал плечами.
– Это не самый плохой вариант. У меня будут деньги и любая хрень, какая только придет в голову, и в этот раз боссом буду я.
Пател поглядел на обоих кроткими темными глазами.
– Проблема в том, принцесса, что мы привыкли, что нас любят.
– Это лучше всего, верно? – улыбнулась Сула.
Ее любили. Писали "Да здравствует Белый Призрак!" на стенах домов; выходили из трамваев, чтобы прочитать новый выпуск "Сопротивления"; смотрели такими глазами, когда она появилась в толпе на вещевой ярмарке при полном параде или когда привезла с собой украденную еду в Старую Треть. И она лежала в объятиях Казимира, вдыхая его терпкий запах. Была центром чего-то грандиозного, а теперь осознала, что такое не повторится.
– Ну а ты? – спросила она Патела.
Его губы сложились в подобие улыбки.
– Я-то вернусь к старому. Как же еще найти деньги на свои пороки?
Сула подняла чашку со словами:
– За новые
Остальные тоже подняли бокалы и выпили. Жюльен мрачно смотрел на огонь.
– Без Казимира будет не так весело, – сказал он.
Сула проследила за его взглядом, а душу наполнила горечь.
– Верно, – согласилась она.
***
Он одновременно был и не был Мартинесом: лицо с такими же впалыми щеками и густыми бровями казалось иным, и черные прямые волосы не походили на русые кудри. Они стояли в прихожей старой квартиры Сулы, той, что за дворцом Шелли.
На этом не совсем Мартинесе был капитанский мундир с серебряными галунами, а в руках гураварская ваза с гладиолусами.
– Ты подарила ее отцу на свадьбу, – сказал он. – А я хотел бы подарить ее на твою.
Сула изумленно уставилась на него, но потом поняла, что это не Мартинес, а его сын от Терзы Чен.
– Наши кланы необходимо объединить, – продолжил будущий лорд Чен. – Если, конечно, ты решишь эту проблемку.
– Какую проблему? – удалось выдавить Суле.
Молодой человек с сожалением посмотрел на нее, сказав:
– Так говорит Гредель. Ты не следишь за собой.
Сула собралась и спросила как пэр из Верхнего города:
– Какую проблему?
– Нам нужна капелька крови. Для генного банка.
Чен поставил вазу и взял Сулу за руки. Она с ужасом увидела красные лужицы на своих ладонях. В ноздри волной ударил запах крови. Чен посмотрел на алые струйки, льющиеся на пол и брызгающие на его начищенные сапоги, и на лице мелькнуло сострадание.
– Так не пойдет. – Он отпустил ее руки. – Свадьбы не будет, пока не разберемся с этим.
Он прошел к уродливому дивану-канапе и взял подушку. С каждого угла свисали золотые кисточки. Он вернулся к Суле, крепко зажав подушку в больших и таких знакомых руках.
– Боюсь, это единственный выход, – сказал он мягко, совсем как Терза, и прижал подушку к ее лицу.
Конечно, она сопротивлялась, но он был гораздо сильнее.
***
Сула проснулась от разрывающего грудь крика и с сухим, как пустыня, ртом. Выскочив из постели и слепо размахивая руками в попытке защититься, она хотела приказать свету зажечься, но голос не слушался. Наткнувшись на стену, нащупала сенсорный выключатель и начала колотить по нему кулаком, пока не засверкали лампы.
Огромная безмолвная спальня в здании Штаба засияла зеркалами, позолотой и полированным белым мрамором. Никто не пытался напасть на Сулу. За портьерами не скрывалось ни одного Чена. На широкой кровати было лишь сбитое в кучу изумрудное белье. Посреди комнаты валялась брошенная то ли Ченом, то ли Мартинесом, то ли еще кем подушка.
Дверь распахнулась, и в спальню влетела Спенс с растрепанными соломенными волосами и перекрученной на крепких бедрах ночной рубашке. На ней были белые трусы, и она с бешеным видом держала в руке взведенный пистолет.