Война

Уильямс Уолтер Йон

Она поправила свои выкрашенные в черный волосы.

– Это неизбежный риск. Я знаю, как с ним справиться.

Макнамара презрительно фыркнул. Сула оглянулась на Спенс, которая, сидя на диване, делала вид, что не прислушивается.

– Он преступник, – твердил Макнамара. – И наверняка убийца.

"Вряд ли он убивал столько, сколько я", – подумала Сула. Перед ее глазами пять наксидских крейсеров разлетелись пылью в огненной вспышке. Она не стала напоминать об этом Макнамаре.

Она

отвернулась от окна и посмотрела на него.

– Представь, ты хочешь начать бизнес, а у тебя нет денег. Что сделаешь?

Макнамара стал подозрителен, почувствовав ловушку.

– Пойду к главе клана.

– А если он не поможет?

– К кому-нибудь из патронов. К пэру, например.

Сула кивнула.

– А если у племянника пэра такой же бизнес и ему не хочется конкуренции?

– Ну уж точно к Малышу Казимиру не пойду, – опять надулся Макнамара.

– Возможно. Но многие идут и начинают свое дело, а Казимир защищает их от нападок племянника пэра и его клана. И получает пятьдесят или сто процентов на вложенные деньги и клиента, который может отблагодарить услугой.

Гэвин выглядел, словно надкусил лимон.

– Если они не заплатят сто процентов, их убьют.

– Вряд ли, – сказала Сула, немного подумав. – Если не попытаются обдурить Казимира. Скорее всего просто лишатся бизнеса, который Казимир передаст кому-нибудь из своих, а должник окажется на улице.

Макнамара хотел поспорить, но она остановила его жестом:

– Я же не утверждаю, что он образец добродетели. Он хочет лишь денег и власти. И пойдет на всё, даже не сомневаюсь. Но в нашей системе, когда за пэрами и капитал, и закон, такие, как Риверсайдская группировка, необходимы.

– Не понимаю. Ты сама пэр, а система тебе не нравится.

Сула пожала плечами.

– Знаешь, есть пэры, по сравнению с которыми Казимир просто сопляк.

Например, покойные лорд и леди Сула.

Голосовой командой она включила камеру на видеостене и внимательно посмотрела на себя на экране. Надела мягкую бархатную шляпу и поправила ее, придав нужный угол.

Ну вот. Слегка вызывающе, но кто тут этого боится.

– Все равно пойду с тобой, – настаивал Макнамара. – На улицах опасно.

Сула вздохнула и сдалась:

– Ладно. Проводишь меня до клуба, но держись подальше, и когда войду, чтоб больше тебя не видела.

– Да, – согласился он. И добавил: – Миледи.

Стремление Макнамары во что бы то ни стало защитить ее, навело на мысли, нет ли в его собственнических замашках эмоционального или сексуального подтекста.

Суле даже показалось, что есть. В конце концов, все ее знакомые мужчины вели себя так, почему Макнамара должен быть исключением?

Хорошо бы не пришлось его одергивать.

Он

следовал за ней по темным улицам до клуба, как послушное тяжеловооруженное привидение. Из дверей сочился желтоватый свет, слышались музыка и смех, пахло табаком. Она оглянулась на Макнамару, показывая, что пора уходить, а потом заскочила на выложенное черно-серебристой плиткой крыльцо и, кивнув двум вышибалам, прошла внутрь.

Казимир с двумя гостями ждал в кабинете. На нем была серая шелковая рубашка с жестким многослойным воротником-стойкой, заставляющим высоко держать подбородок, начищенные массивные ботинки и длинный мягкий плащ – черный и, словно звездами, усыпанный крошечными треугольными зеркалами. Длинными бледными пальцами он держал черную, доходящую почти до середины груди трость с серебряным набалдашником – когтистая лапа сжимала хрустальный шар.

Когда Сула вошла, он засмеялся и преувеличенно вежливо поклонился. Трость добавила куртуазности его движениям. Она оглядела его наряд, не зная, что сказать.

– Очень оригинально, – наконец выговорила Сула.

– Ческо, – пояснил Казимир. – Через год у нее все будут одеваться. А это Жюльен и Вероника, – представил он своих друзей. – Проведем вечер вместе, если не возражаешь, конечно.

Жюльен был моложавым мужчиной с острыми чертами лица, а Вероника – сексуальной блондинкой в парче и с переливающейся цепочкой на лодыжке.

"Интересненько, парное свидание", – подумал Сула. Возможно, Казимир не хочет ее смущать и показывает, что один на один с хищником она не останется.

– Рада знакомству. Я Гредель.

Казимир дважды щелкнул пальцами, и отделанная плиткой стена отъехала, открывая шикарный бар с изящными бутылками, наполненными янтарными, зелеными и алыми жидкостями.

– Выпьем перед ужином? – предложил он.

– Я не пью, но пусть вас это не беспокоит, – сказала Сула.

Казимир, направляющийся к стойке, резко остановился.

– Может, чего-нибудь еще? Гашиша или…

– Газировки, пожалуйста.

Казимир помедлил, но все же наполнил тяжелый хрустальный бокал из серебряного сифона и протянул ей.

Себе и гостям он смешал коктейли, и все уселись в огромные и слишком мягкие кресла. Сула старалась вести себя естественно.

Говорили о не известных ей композиторах и музыкантах. Казимир хвастал коллекцией записей, включая то одну, то другую. Он предпочитал энергичные, даже агрессивные ритмы.

– А тебе что нравится? – спросил Сулу Жюльен.

– Дериву.

Вероника хихикнула, а Жюльен скорчил гримасу.

– Для меня слишком холодно, – сказал он.

– Совсем не холодно, а очень даже эмоционально, – возразила Сула.