Война
Шрифт:
– Там всё про смерть, – вставила Вероника.
– Почему бы и нет? Смерть – спутница жизни. Все страдают и умирают. Дериву не пытается смягчить правду.
На какое-то мгновение беседа прервалась, и Сула осознала, что вряд ли неизбежность страданий и смерти является подходящей темой для разговора при первой встрече с такими людьми, а потом взглянула на Казимира, в темных глазах которого плясали бесенята. Он взял свою трость и поднялся.
– Пойдем. Если не допили, возьмите стаканы
Огромный лимузин Казимира, напоминавший по форме тыквенное семечко, был выкрашен в персиковые тона с салоном тех же оттенков. Два торминела сели рядом с водителем, отлично видя огромными, приспособленными для ночи глазами, что происходит на плохо освещенных улицах. Зал ресторана, в который они приехали, был обит темными деревянными панелями, на столиках лежали хрустящие плотные скатерти и салфетки, а из латунных светильников лился мягкий свет. Сквозь изысканную резную ширму Сула видела, что в соседнем кабинете ужинают несколько лайонов, удобно расположившихся на специально приспособленных для них стульях.
Блюда выбирал Казимир, но пожилой официант всем видом показывал, что на своем долгом веку встречал много таких гурманов, и предлагал что-то другое взамен. Сула воспользовалась рекомендацией Казимира и не прогадала: страусовый стейк оказался сочным и ароматным, а клубни крека с кусочками трюфеля немного маслянистыми, но восхитительно вкусными.
Мужчины заказывали редкие напитки и многочисленные закуски и десерты, словно соревнуясь в умении кутить. Половину из принесенного никто даже не попробовал. Жюльен был нахален и многословен, Казимир – остроумен и язвителен. Вероника по-детски хлопала огромными глазами и постоянно хихикала.
Из ресторана они проехали в клуб на самой вершине одного из небоскребов в Грандвью, недалеко от прежней квартиры Сулы, которую она взорвала вместе с наксидскими полицейскими. Сквозь прозрачную стену бара они видели, как над районом нависает огромный гранитный купол Великого Пристанища, самого высокого здания Верхнего города. Казимир и Жюльен опять тратили деньги, покупая напитки и раздавая чаевые официантам, барменам и музыкантам. Было незаметно, что наксидская оккупация уменьшила их доходы.
Сула понимала, что они хотели произвести впечатление. Но даже в юности, встречаясь с Хромушей, ей было плевать на напускную расточительность. Она слишком хорошо знала, откуда берутся такие деньги.
Ей больше понравилось танцевать с Казимиром. Он нежно обнимал ее изящными руками, но она чувствовала, что за всей этой нежностью скрывается сильная мускулатура и твердая воля. Казимир полностью сосредоточился на Суле, вглядываясь ей в лицо серьезными карими глазами и чутко отзываясь на каждое ее движение.
"А он не так прост", – удивилась она.
Это
– Откуда ты? Почему я тебя раньше не встречал? – спросил он, когда они вновь сели за столик. Жюльен с Вероникой все еще были на танцполе. Выверенная грация Вероники подчеркивала неуклюжесть ее усердно вытанцовывающего партнера.
– Жила на кольце. А потом его взорвали, – ответила Сула.
– Чем ты там занималась?
– Учила детей математике.
Казимир удивился.
– Испытай меня, придумай задачку, – предложила она, но он не ответил. Сула не знала, почему ее выдуманная работа так шокировала его.
– Когда я учился в школе, у нас не было таких учителей, как ты.
– Не думал, что учителя тоже ходят в клубы?
Он задумался, потом придвинулся поближе и, прищурившись, произнес:
– Одного не понимаю. Если ты с кольца, почему у тебя риверсайдский акцент?
Сула напряглась, но заставила себя рассмеяться.
– Разве я говорила, что всю жизнь провела на кольце? Не помню такого.
– Я бы мог проверить твои документы, но раз уж ты занимаешься их подделкой, это вряд ли поможет, – еще серьезнее сказал он.
Между ними змеей, готовой к удару, свернулось напряжение. Сула подняла бровь.
– Все еще считаешь, что я подослана. Я же тебя пока не спровоцировала ни на одно преступление.
Он постучал указательным пальцем по матовой столешнице.
– Я считаю, что ты опасна.
– Ты прав, – глядя прямо ему в глаза, сказала Сула.
Казимир выдохнул и откинулся на кожаные подушки.
– Почему ты не пьешь?- спросил он.
– Выросла среди пьянчуг. Не хочу стать похожей.
Она не соврала, и, видимо, Казимир почувствовал это, кивнув в ответ.
– И жила ты в Риверсайде.
– На Заншаа, пока моих родителей не казнили.
Он пристально посмотрел на нее.
– За что?
– Наверное, имелись причины. Но я была ребенком и не задавала вопросов. – Сула пожала плечами.
Казимир бросил беспокойный взгляд на танцующих.
– Моего отца тоже казнили. Задушили.
– Я видела, что ты понимаешь, почему я люблю дериву, – кивнула Сула.
Не отводя глаз от танцпола, Казимир ответил:
– Понимаю. Но все равно думаю, что эта музыка депрессивна.
Вдруг Сула широко улыбнулась.
– Пойдем потанцуем.
– Да, пойдем, – ответил он, тоже улыбнувшись.
Они танцевали до изнеможения, а потом отправились в другой клуб и опять танцевали, пили и сорили деньгами. В конце концов Казимир потребовал передышки, и инкрустированный перламутром лифт поднял их в пентхаус отеля "Дары судьбы".