Война
Шрифт:
– А это зачем? Ведь все же должно быть анонимно?
– Ну да. Но это не нарушает анонимности. На одной улице могут жить или работать тысячи людей. С другой стороны, это помогает избежать «неожиданных встреч» – с кем-нибудь, например, из твоего подъезда или вообще с твоей же работы.
– А если люди соврут насчет этого?
– Их дело. Сами себе создадут проблемы. У меня подобных проблем быть не могло – я часто менял жилье, всегда жил на съемных… Еще было правило: первая встреча – строго в общественном месте, если люди друг другу не понравятся и из каких-то соображений отказываются иметь
– А тебе нравились эти девушки? Ну, хоть одна понравилась по-настоящему? Может, ты был влюблен в какую-нибудь из них? Немножко…
– Нет. Они не раскрывались, и я не раскрывался. Все было на чисто физиологическом уровне.
– Но ведь это как-то… Ну, я не знаю, но… Я так понимаю, что, если проводишь с кем-то время, хочется, чтобы это не был просто тупо секс. Хочется, чтобы было какое-то общение, чтобы как-то было интересно…
– Здесь, этого, думаю, никому не хотелось. Все оставались максимально закрытыми.
– Тогда в чем отличие от того, когда с проституткой? Вы видите друг друга один раз, не задаете никаких вопросов друг другу…
– Проституция – это услуга за деньги, а здесь все основано на желании. Людям свойственно иметь сексуальное желание, и они его таким вот образом удовлетворяют. Все честно.
– Получается, что такие клубы могут, ну, я не знаю, вытеснить проституцию?
– Вряд ли. Для многих это слишком сложно. Проще заплатить – и все. Ну и желающих зарабатывать таким образом тоже немало. Спрос на услуги проституток будет всегда, такова природа человека, хотим мы это признавать или нет. Проституцию надо легализовать, бороться не с проститутками, а с криминалом, который их контролирует. Это все равно что бороться с наркоманами, а не с наркоторговцами. Возможно, идеал – это те страны Европы, где проституция легализирована.
Женя допивает вино, ставит бокал рядом с диваном. Он звякает о бутылку.
– Я бы так не смогла, – говорит Женя.
– Как так?
– Ну, анонимно.
Женя придвигается к Стасу, целует его в губы.
«Девятка» останавливается у кинотеатра – старого, пятидесятых годов постройки, с колоннами. Из машины выходят Сергей и Маша – в драных дизайнерских джинсах, кожаной куртке, с короткой стрижкой. Они поднимаются по ступенькам крыльца.
– Я не особо часто хожу в кино, – говорит Сергей. – Фильмов туча, каждую неделю по нескольку новых, не знаешь, что выбрать. Иногда выберу какой-нибудь, схожу, а окажется полный шлак. Пробовал читать рецензии, все такое – ни фига не разберешь…
– Ну, рецензии – это вообще уже не актуально, это вчерашний день. Блоги – да, но если ты точно знаешь, что у вас с кем-то похожие вкусы, тогда оно имеет смысл. Я вообще спокойно к этому отношусь – понравилось, не понравилось. Ну, не понравился мне фильм, зато посмотрела какой-то такой, о котором все говорят, громкий. Жизнь – она одна, если там еще заморачиваться на все это. Надо, как говорится, брать от жизни максимум. Сходил в кино, вместо того чтобы сидеть дома, – это уже что-то. А понравилось, не понравилось – это же что-то такое, нематериальное. Вот одежда там – это да, это надо, чтобы нравилось, потому
Сергей и Маша заходят в фойе. Сергей идет к очереди в кассу. Маша останавливается, мельком оглядывает афиши, достает смартфон, смотрит на экран.
Кинозал почти заполнен, большинство зрителей хрустят попкорном. Сергей и Маша сидят на предпоследнем ряду, рядом с проходом, между ними – ведро попкорна, у каждого – по стакану колы. На экране – фильм «Особо опасны».
Позади – компания тинейджеров.
– …я сразу, когда трейлер посмотрел, понял, что «Мстители» лучше…
– А мне и «Мстители», ты знаешь, не особо…
Маша поворачивается к ним.
– Ребята, а нельзя ли потише? Вы в кино все-таки…
Подростки хмыкают, зачерпывают из ведра попкорн. Маша отворачивается.
– Не надо пиздеть, «Мстители» – это круто, – громко говорит тинейджер.
Сергей поворачивается. Тинейджер смотрит на него, нагло улыбаясь, зачерпывает пригоршню попкорна. Сергей вскакивает, хватает тинейджера за руку, резко дергает на себя. Заламывает руку, тащит в проход. Бросает на пол, начинает молотить кулаками, ногами.
– Что ты делаешь?! – кричит Маша.
Другие зрители поворачиваются, глазеют. Маша встает, бежит к выходу. Сергей, в последний раз ткнув тинейджера в ребра ногой, идет за ней. Под их креслами валяется рассыпанный попкорн.
Сергей догоняет Машу в фойе.
– Подожди, ты куда?
– Ты что, совсем одурел? Устроить драку в кино… Ты – ненормальный, ты – псих…
– Успокойся. Он сам виноват… Ты сама ему делала замечание…
– Ну, сделала и сделала, что с того? Одно дело – замечание, а другое – бросаться на человека…
Сергей и Маша выходят на улицу. Хлопает массивная деревянная дверь.
– Успокойся ты… Пацан получил по заслугам.
Маша останавливается.
– А если бы тебя охрана повязала?
– В этом кино нет охранников.
– Откуда ты знаешь? Что, ты уже не первый раз здесь такое устраиваешь?
– Ладно, забудем. Поехали лучше куда-нибудь поужинаем…
– Ты это серьезно? После такого – поужинаем? Спасибо тебе за прекрасный вечер!
Маша быстрым шагом идет прочь. Сергей останавливается, вынимает сигареты, идет к машине.
«Hyundai i30» едет по городу. Женя – за рулем, Оля – рядом.
– …ну, я не знаю, – говорит Женя. – А если он не захочет знакомиться? Я же говорю тебе: он живет затворником. Почти никуда не выходит. Целыми днями смотрит кино, книги читает. Ему люди вообще не слишком нужны.
– А ты спроси у него. Просто спроси. Если да, то да, если нет, то нет…
– Ну, я не знаю… Мне все это как-то странно. Хотя ладно…
Машина останавливается у светофора напротив церкви. Женя крестится. К ней подбегает десяток чумазых детей, одетых в лохмотья. Они стучат по стеклам. Женя блокирует двери, берет кошелек, начинает рыться в нем. Загорается зеленый. Сзади сигналят. Женя трогается, останавливается за светофором, опускает стекло, бросает беспризорникам несколько монеток. Они бросаются за ними, отталкивая друг друга, дерутся, выскакивают на проезжую часть. Машины сигналят.