Война
Шрифт:
– Значит, поговоришь с ним? – спрашивает Оля.
– Поговорю. Но я тебе еще раз говорю: ничего не обещаю.
– Как у тебя с той подругой – ну, про которую ты говорил? – спрашивает Иван. Он и Сергей сидят на кухне. На столе – наполовину пустая бутылка водки, нарезанные огурцы, хлеб, колбаса.
– Ну ее на хер, мандавошку. Пиарщица сраная, а понтов – на полкилометра.
– Мать еще не вернулась с дачи?
– Да нет, слава богу. Пусть хоть до декабря там сидит – меньше мне мозг выносить будет.
– Зачем ты тогда вообще с ней живешь? Снял бы квартиру – ты ж зарабатываешь на это…
– Геморроя слишком
– Можно ведь и через знакомых найти…
– Можно-то можно, но неохота этим заниматься. Пока. Если бы была подруга, то снял бы, чтобы вместе жить… А с другой стороны, бля, если бы была отдельная хата, то и баб легче снимать… Вернется мамаша – и бабу уже не особо приведешь. Она, ты ж знаешь, будешь во все нос совать…
Сергей берет бутылку, разливает остаток водки по стаканам.
– Ну что, за баб? – спрашивает он. – Как раз, третий…
Иван кивает. Парни выпивают, закусывают.
– Вот как ты считаешь, – говорит Сергей. – Почему Россия проиграла войну?
– Которую?
– Третью мировую. Вторую мы выиграли, а третью проиграли.
– Что ты имеешь в виду, что за третья война?
– Холодная война. Ты еще маленький был. Я сам был не особо большой, но я про это много читал. И у меня есть что сказать про это. Война ведется за деньги, за территорию или за идею. Современная война, холодная война – там все по-другому. Деньги – это то, что ты зарабатываешь, продавая свой товар. Расширяя рынки сбыта, все такое. Территория – это тоже не в прямом смысле твоя территория. Это – сфера влияния. Идея… Ну, Вторую мировую мы условно выиграли. Потому что расширили территорию. А все, что потом, – это поражение. И то, что сейчас, – тоже поражение. Про то, что Россия встала с колен, – все это пиздеж. Где наша сфера влияния? Кому, на хер, нужна наша идея?
– А она у нас есть вообще?
– Хороший вопрос. Очень хороший вопрос. И чтобы на него ответить, надо достать вторую.
– Ты уверен? Может, одной хватит? – спрашивает Иван.
– Уверен. На сто пятьдесят процентов.
Сергей дотягивается до холодильника, достает еще бутылку водки, откручивает пробку, наливает в стаканы.
– Ну, за то, чего нет, – говорит Сергей. – Пока, к сожалению. За национальную идею.
Иван и Сергей чокаются.
Сергей выпивает все, Иван – половину, ставит стакан на стол.
– Э-э-э. – Сергей смотрит на Ивана, кивает на стакан. – Так дело не пойдет. В этой кухне пьют до дна.
Иван берет стакан, допивает, берет кусок хлеба, подбирает вилкой с тарелки огрызок колбасы.
– Ну так вот – мы говорили про национальную идею, правильно? – говорит Сергей. – Вернее, про то, что ее нет. Это, я считаю, очень хуево. Это пиздец как хуево. И пока у России не будет идеи, ничего здесь хорошего не будет. Но, если честно, я не понимаю, откуда она у нас в обозримой перспективе возьмется. Чиновники, бля, на всех уровнях, занимаются одним и тем же: напиздить как можно больше и уебать за границу. Это, бля, наверно, и есть их национальная идея. Менты… Ну, про ментов я и говорить не буду. Это, падла, бля, такие мрази, это самые последние… Я, ты знаешь, пидарасов ненавижу, но ментов я ненавижу еще больше. Менты – они хуже пидарасов… Они – ссули. Прикинь, я видел раз: стопанули менты черный «мерс», с транзитными номерами. Выходит оттуда хер черножопый – и погнал на мента: а ты знаешь, кто я такой, а ты знаешь, что с тобой будет? Явно, на пушку брал. А мент ссыканул и пошел к своей тачке, даже еще извинился перед этой
– Ну, это редко бывает… В основном менты свирепствуют. И никто их почему-то не мочит…
– Э, подожди, что ты хочешь сказать? Что надо ментов мочить?
– Возможно, и надо… А возможно, некоторые это делают…
– Стоп, про что это ты говоришь?
– Ни про что, так просто…
– Что значит – так просто?
Квартира Стаса. За окном – серое однообразное небо. Идет дождь.
На диване сидят Саша и Оля. Стас – напротив них, в кресле.
– Надеюсь, вы адекватно воспринимаете мои вопросы, – говорит Стас. – Сам знаешь, что мы здесь не игрушки обсуждаем… Поэтому спрошу конкретно: какая у вас цель? Чего вы хотите этим всем добиться? Только не надо абстрактных размышлений про идеологию и тэ дэ…
– Нас не устраивает ситуация в стране, – говорит Саша. – Политическая, экономическая, криминальная – я имею в виду прежде всего коррупцию. Но мы реально смотрим на вещи и понимаем, что глобально ничего изменить нельзя. Выступления оппозиции за последний год, несмотря на всю массовость, ни к чему не привели. Может, лет семь или десять назад еще можно было бы что-то сделать. Но не сейчас. Поэтому мы хотим действовать на локальном уровне – атаковать ментов в нашем городе, показывать им, что они не такие уж неуязвимые. И мы реально верим, что можем своими действиями повлиять хотя бы на некоторую их часть… И они задумаются, прежде чем прессовать людей, издеваться над ними… В истории было немало примеров того, как насильственные действия приводили к ожидаемым результатам. Взять хотя бы Организацию освобождения Палестины… У нас нет глобальной программы, она нам не нужна. Но у нас есть частная программа, если так можно выразиться – то, что можно сделать прямо сейчас, на нашем уровне…
– Менты – не единственное зло, но оно самое конкретное, понятное, – говорит Оля. – Все ненавидят ментов. Даже соцопросы показывают, что меньше всего люди доверяют ментам. Там цифра доверия ниже даже общего количества ментов – получается, даже они сами не доверяют друг другу. Это – одна из самых гнилых институций, сохранившихся еще с советских времен. Но, начиная с девяностых, она еще больше деградировала…
Стас поднимает руку. Оля останавливается.
– Вопрос. Вот вы говорите – «атаковать». Вы понимаете, о чем вы говорите? Или это – пустые слова? Одно дело – поджечь ментовскую машину, но если вы говорите про оружие, значит, вы не хотите останавливаться на этом…
– Не хотим, – говорит Саша. – Мы допускаем любые методы. Мы живем не в том обществе, где правит закон. Конечно, было бы смешно говорить об открытой вооруженной войне с ментами. Силы слишком не равны. Точно так же, убирать какого-то рядового мента, пусть даже и урода, было бы смешно. Но расправиться с ментовским боссом, который обосрал себя многими преступлениями, включая, возможно, убийства – я не вижу в этом ничего плохого.
– Значит, вы готовы идти до конца?
– Это дурацкая фраза, мы так это не формулируем, – говорит Оля.
– Но смысл правильный?
– В целом.
– Еще вопрос. Вы понимаете, что с точки зрения государства любая атака на ментов – это терроризм? А за такие дела светит двадцать пять лет или пожизненное?
– Понимаем, – отвечает Саша. – Но система слишком тупая. Если действовать разумно, они нас никогда не найдут.
– Возможно, – говорит Стас.
Гаражи у железной дороги. Иван и Саша сидят на бетонном обломке, пьют из бутылок пиво.