Война
Шрифт:
В приёмной Министерства Иностранных дел было тесно от различных делегаций, сначала послы недружественных нам стран пытались качать права, кричали о недопустимости подобной жестокости, намекали на скорое возмездие… Но чем дальше продвигались наши силы, тем сильнее менялся тон их заявлений. Подсчитывая убытки, зарубежные финансисты в ужасе хватались за голову: там, где они рассчитывали на огромную прибыль, обнаружились такие потери, от которых придётся оправляться годами. Что бы мы не говорили о возвышенных причинах войн, непреложной истиной остаётся одно — миром правит капитал. И вскоре под давлением обстоятельств, а точнее, тех, кто вложил огромные средства в эту компанию и потерял всё, Европейский
Несмотря на все мои усилия нивелировать значение участия Громова в защите Бобруйска, а если уж быть честным, то в одержании победы вообще, слухи о его невероятном противостоянии огромным силам противника росли и ширились. Уже, затаив дыхание, шептались о том, что в одиночку он простоял не три дня, как было на самом деле, а все пять, и что, дескать, потом, когда подоспела на подмогу армия, он возглавил её и преследовал бегущих, карающим мечом возмездия пройдясь по враждебным территориям. И лишь убедившись в том, что угроза империи устранена окончательно и бесповоротно, он вернулся в свое поместье. Мне оставалось лишь, сжав кулаки в бессильной злобе, наблюдать за тем, как на моих глазах рождалась легенда. Легенда, которая, по моему убеждению, переживёт и меня, и самого Громова, и наших детей…
И всё чаще слышались недоуменные вопросы — отчего же героя, совершившего такой колоссальный подвиг, до сих пор не удостоил визитом император? Почему продолжается опала князя, который чуть ли не ценой собственной жизни вырвал победу и уж явно этим искупил любые свои прегрешения перед троном? У меня не было на это ответа, который можно было бы произнести вслух. Я понимал, что, будь на месте Громова другой человек, я бы уже непременно навестил его, выразил благодарность, поинтересовался здоровьем. Но я не мог, просто физически не мог пересилить себя и отправиться в дом к тому, в чьих руках была моя судьба. И я малодушно надеялся на пресловутый приём — в торжественной атмосфере должно было легче вести непринужденную беседу, вручив, наконец, прилюдно подготовленную награду, чтобы снять все неудобные вопросы. Официальное приглашение было отправлено в поместье Громовых, но ответа пока не последовало.
Учитывая напряжённую обстановку в столице, подготовку предстоящего празднества провели в рекордные сроки. И вот настал долгожданный день. Суета во дворце началась уже с раннего утра, вышколенные придворные лакеи бесшумно носились по коридорам с озабоченным видом, смахивая несуществующую пыль, расставляя свежие цветы в изящных вазах. На Дворцовой площади были слышны звуки молотков — там устанавливали огромные деревянные столы и лавки, своего часа дожидались пузатые бочки с квасом и вином. Из кухонных помещений распространялись такие ароматы, что было совершенно невозможно сосредоточиться на делах.
Я бросил взгляд на алую бархатную подушку, на которой покоилась внушительная, массивная орденская цепь из чистейшего золота, украшенная множеством бриллиантов и рубинов. Сам орден представлял собой лучистую звезду, за которой виднелись скрещённые мечи, а в центре находилось изображение святого Илии. Эту награду Капитул императорских орденов подготовил по моему распоряжению для князя Громова. Поразмыслив после
Учреждая новый орден, я вспомнил о святом Илии, который в моём мире являлся покровителем десантников. А ведь тот чудесный и таинственный способ, с помощью которого Громов сумел так быстро добраться до Бобруйска, можно было с полным правом назвать десантированием с воздуха! Так и родился орден святого Илии, и сегодня он впервые будет вручён отличившемуся князю.
Отведя взгляд от переливающегося драгоценным блеском ордена, я услышал осторожный стук в дверь, затем она деликатно приоткрылась ровно настолько, чтобы мой секретарь смог просунуть в образовавшуюся щель голову.
— Ваше Величество, прибывают первые гости! Вас ожидают…
Глубоко вздохнув, я нацепил привычную бесстрастную маску и приготовился к участию в очередном спектакле.
— Уже иду…
Одним из первых явился генерал Голицын, ради этого приёма ему пришлось спешно возвращаться из новообразованного Польского княжества. По итогам дипломатических переговоров территория Речи Посполитой отошла Российской империи, как и большая часть Прибалтики. Понимая, что навести порядок на этих землях, населённых людьми, выращенными ненависти к русскому народу, будет нелёгкой задачей, я назначил Василия Андреевича генерал-губернатором этой области. Умеющий находить общий язык с простым людом, обладающий железными нервами и крепкой хваткой, привыкший к строгой армейской дисциплине, он показался мне идеальным кандидатом. Хотя, для самого генерала это оказалось полной неожиданностью. Сегодня о его назначении будет объявлено официально, хотя все условия были уже обсуждены с ним приватно. И сейчас, наблюдая, как он курсирует по залу, громогласно приветствуя старых знакомцев, учтиво раскланиваясь с присутствующими дамами, находит для каждого нужные слова, я понимал, что в этот раз не ошибся.
Произнеся заготовленную речь, я с тревогой оглядывал зал. Несмотря на оживление и праздничный блеск, чувствовалось какое-то напряжение. Казалось, все присутствующие скрывают нетерпеливое ожидание чего-то важного. Поманив обер-церемониймейстера, я вполголоса поинтересовался:
— Князь Владимир Алексеевич Громов прибыл?
Тот мучительно покраснел, отвёл глаза и промямлил:
— Никак нет, Ваше Величество… Боюсь…
Я нетерпеливо поторопил его, чувствуя подвох:
— Говори уже, в чем дело!
Тот собрался с духом и выпалил:
— Князь передал с нарочным записку…
— Где она?!
Обер-церемониймейстер зачастил, чувствуя, что гнев охватывает меня:
— Дело в том, что посланник князя передал мне письмо в присутствии Великой княжны, Елизаветы Александровны. Она его забрала, прочитала и сказала, что сама вам всё передаст…
В этот момент на его лице отразилось огромное облегчение:
— Вот и она, Ваше Величество! Позвольте мне… Мне ещё нужно…
— Хорошо, свободен.
Я внимательно следил за тем, как ко мне пробирается сестра, рассыпая ослепительные улыбки и отвечая на многочисленные приветствия. И только мне было видно, что за её напускной любезностью кроется напряжение. Что же такого написал Громов?!
Наконец, она добралась до меня и рухнула в кресло, энергично обмахиваясь веером, украшенным изображениями ярких диковинных птиц. Это был подарок Анны, привезённый из Японии, служивший предметом зависти многих придворных дам.
— О-ох, как я отвыкла от таких мероприятий! Как это утомительно…