Войны несчитанные вёрсты

Телегин Константин Федорович

Примерно через два часа после того, как была отбита вторая атака и над передовой на некоторое время стало относительно спокойно, мы с членом Военного совета армии генералом М. А. Козловым выехали в район Понырей, в 307-ю стрелковую дивизию генерал-майора М. А. Еншина.

Здесь противник также пытался взломать оборону, но делал это 5 июля столь, я бы сказал, осторожно, что не оставалось сомнений во второстепенности этого направления, в отвлекающем характере наносимых ударов. Воины дивизии М. А. Еншина успешно отбивали демонстративные наскоки. Однако, поскольку действия противника весьма напоминали усиленную разведку боем,

комдив высказал достаточно основательное предположение о возможности переноса направления главного удара именно сюда.

Мы побывали в войсках, отметили готовность личного состава дать противнику достойный отпор. Люди были хорошо накормлены, опрятны и подтянуты, оружие держали в боевой готовности, имели достаточный запас боеприпасов.

Пользуясь затишьем, мы провели с работниками политотдела краткое совещание, на котором подвели первые итоги боев на ольховатском направлении. Полковник Еншин ознакомил политсостав с дальнейшим планом обороны занимаемого участка.

Вернулся я в Свободу (как все мы по старой памяти продолжали именовать перенесенный из поселка командный пункт) к концу дня. По дороге заехал в Волобуево, где размещалось политуправление фронта.

С. Ф. Галаджева застал на месте - он только что вернулся из поездки на передовую.

– Трудный день!
– озабоченно произнес С. Ф. Галаджев, но тут же, словно погрузившись в воспоминания, начал быстро рассказывать обо всем, что увидел за день, о чем передумал.

– Вот что значит подготовка!
– словно подводя итог своим размышлениям, заметил он с удовлетворением.
– Удивительно рационально организованная оборона, помноженная на массовый героизм наших людей.

С. Ф. Галаджев доложил об активном притоке воинов в партию, настолько массовом, что партийные комиссии политотделов, не успевавшие производить необходимое, положенное по инструкции оформление документов, перенесли всю свою работу прямо на передовую.

– Очень хорошо, что командир 8-й стрелковой дивизии полковник Гудзь, - с удовольствием доложил далее С. Ф. Галаджев, - в ходе сражения сам несколько раз интересовался у начальника политотдела, как идет прием в партию. По его инициативе накануне боя повсеместно были проведены партийно-комсомольские собрания с повесткой дня "Коммунист и комсомолец в предстоящем бою". На партийных собраниях в ходе обсуждения вопроса выступали командиры полков подполковники Жданов и Томиловский, командиры батальонов и рот.

Думается, что весьма показательным был сам по себе уже тот факт, что командиры в самый разгар оборонительных боев, когда на счету у них каждая минута, выступали в роли единоначальников, отдававших себе полный отчет о значении воспитательной, партийно-политической работы в войсках для достижения желаемого успеха.

С. Ф. Галаджев развернул изрядно потертую газету и разложил на столе многочисленные боевые листки, листовки-молнии, выполненные от руки.

– А это вот - копии!
– с горечью произнес Сергей Федорович, придвигая ко мне поближе несколько листков.
– Оригиналы остались в делах партийных комиссий...

"Если погибнуть придется в схватке с фашистами, - прочитал я неровные строчки, набросанные чернильным карандашом на тетрадочной линованной бумаге, прошу считать меня коммунистом-большевиком!"

– Погиб!
– не дожидаясь вопроса, подтвердил мое подозрение Сергей Федорович.
–

Увлек за собой бойцов, как и подобает коммунисту!

Учитывая, что ход боевых действий войск в сражении на Курской дуге подробно описан в многочисленных военно-исторических трудах и воспоминаниях участников, я разрешу себе ограничиться только общим перечислением событий, краткой передачей некоторых личных впечатлений в дополнение к тому, что большинству читателей уже известно.

С началом Курской битвы случилось так, что личные качества К. К. Рокоссовского открылись для меня с новой стороны.

За месяцы совместной работы у меня сложилось достаточно полное представление о характере и поведении командующего фронтом в самых различных обстоятельствах. И в дни трудных размышлений при разработке плана операции "Кольцо", и в напряженные дни наступления на промороженных просторах сталинградских степей, и в волнующие дни победного завершения великой битвы на Волге, и в ходе разбора огорчительных неудач наших войск уже на новом месте, севернее Курска, - я привык видеть Константина Константиновича иногда задумчивым, внешне даже несколько рассеянным, иногда энергично, с подъемом действовавшим, в том числе и в обстановке, достаточно тревожной, но всегда спокойным и ровным в общении со всеми окружающими без исключения.

У меня подчас возникало даже что-то похожее на чувство хорошей зависти к способности командующего неизменно находиться как бы выше обстоятельств, граничащей с вроде бы очевидной всепрощающей мягкостью, впрочем, как мне казалось, не всегда и оправданной. Однако 7 июля я получил убедительное подтверждение ошибочности своего мнения.

В тот день немецко-фашистское командование, не добившись успеха на ольховатском направлении, перенесло главный удар на Поныри. Хотя и до этого здесь шли беспрерывные бои, однако удар, сконцентрировавший в себе все, что противник смог тогда собрать, был и хорошо организован, и обеспечен большим количеством танков. Собранная группировка пыталась овладеть Понырями при активной поддержке значительных сил артиллерии и авиации.

Вот в этих условиях, где-то к середине дня и сложилась ситуация, которую с полным основанием можно назвать критической: пробивая себе дорогу мощным огневым шквалом, пытаясь проломить героическую оборону наших войск посредством введения больших групп танков на узком участке, немецко-фашистскому командованию удалось незначительно продвинуться вперед, несколько потеснить части 13-й армии.

Должен сразу подчеркнуть, что воины 13-й армии под командованием смелого и инициативного генерала Н. П. Пухова покрыли себя в том сражении неувядаемой славой, их заслугу в разгроме фашистов на северном фасе Курской дуги не представляется возможным переоценить.

Однако именно на участке 13-й армии в этот день решалась судьба сражения и малейшее ослабление обороны было чревато самыми тяжелыми последствиями.

Так случилось, что командующий армией генерал Н. П. Пухов, докладывая фронту об отходе частей на вторую полосу обороны, как следовало понимать километра на три, по чистой случайности не застал на месте К. К. Рокоссовского и переключился на начальника штаба. Не спавший двое суток М. С. Малинин не сдержал эмоций и, не очень затрудняя себя выбором выражений, дал более чем резкую оценку этому событию, в горячке зацепив и личность самого командарма.