Воз вращения
Шрифт:
Коршун
сужал, сужал круги
и сел
на ветку редкий гость –
тяжелый крупный
коршун,
казалось, что от шока
даже воздух перекошен,
а из ворон, как туча черных стрел,
изверглись карканья –
на нервный смех похожи…
объяты ужасом, но любопытство их
так липко,
что магнетически влечет
подсесть поближе – каждый сук
наперечет,
и каждая пытается играть
роль первой скрипки,
расселись
словно тень,
а в центре коршун – неподвижен
и задумчив,
он ни вопросов, ни приказов
не озвучил,
передохнул, и даже не взглянув
на шабаш,
с тяжелым шумом улетел…
18.09.16
Явление культуры
стальная арматура
петербургского дождя
пытается пробить асфальт,
день напролет – без перекура –
блестящая по-своему стезя,
созвучная судьбе скрипучих альт,
и только так – иначе и нельзя,
расписана по нотам свыше
эта партитура,
струится ливень, голося,
не в силах сам себя услышать,
но твердо зная:
он – явление культуры!
17.10.16
Слепок
скользят, листая воздух,
крылья стрекозы –
страница за страницей
синдромом чистого листа,
с напором, с треском
вносят правку в буквари,
попробуй, разбери –
за ними шлейфом пустота…
подобной конспирации
причины неясны,
казалось бы, демонстративно,
шумно украшают небо,
но все усилия бесследны
словно сны –
не получается
с прекрасного мгновенья
сделать слепок!
22.10.16
Заветный свиток
скиты заброшены, забыты,
скрестились с соснами
давно,
в глуши пустуют среди быта
волков, медведей,
зайцев… но
всегда готовы приютить скитальцев –
новых раскольников
волну,
отвергших сталь холодных пальцев
цивилизаций, городов,
войну…
альтернатива очевидна –
припасть к истокам
бытия,
восстановить заветный свиток,
понять, где Небо,
где Земля…
30.10.16
В образе предтечи
следы цивилизаций
все-таки конечны –
итогом покорения вершин
становится синдром
кастраций,
когда на остром пике
поскользнется вечность,
падением полет свой завершив…
о возрождении не может быть и речи –
наступит ужас чистого листа
в глазах очередного
«демиурга»,
и снова в образе предтечи
природа обновляется
сама –
без помощи
бесплодного хирурга!
03.11.16
Смерть
войной пропитан даже воздух, речи
текут расплавленным
свинцом,
слова как пули, обливаясь желчью,
вонзаются в меня
заподлицо,
растет, темнеет паутина трещин
перед глазами, заслоняя
свет,
паук углы глумливо режет –
кроме затмения меню иного нет…
тут позавидуешь и глухонемому –
по взмаху открываю
счет –
закройте рты
хоть на минутку, (это важно),
чтобы услышать, как подобно грому,
по венам вашим
уже не кровь, а смерть течет…
03.11.16
Наверху
на каменном высоком пьедестале
победоносным полководцем
пыль
красуется… иные конкуренты перестали
внушать доверие – сданы
в утиль,
но свято место пусто не бывает,
лояльней пыли претендента
не найти –
вернее самой верной сваи,
подобострастно смотрит
на верхи,
то льнет, благоговея, к трону,
то преклонит перед мятежником
главу,
то мягкой лестью президента тронет…
при смене власти неизменно
наверху…
04.12.16
Взмахнув крылами
гагачьим пухом ляжет
снег,
земля воздушной станет,
легкой,
не удивлюсь, если пернатый
клекот
проклюнется, возьмет
разбег
над этим лесом,
над полями…
серебряный гортанный
как полет
кристаллами метелей
запоет,
и воспарит, взмахнув
крылами…
06.12.16
1917
цепочка исторических событий
переросла в грохочущую
цепь –
уже не тонкие, едва намеченные нити,
а звенья, каждое –
как степь!
тяжелый гул отпугивает звуки
воздушных птичьих
голосов,
берет их, как и музы, на поруки,
пытаясь научить эстетике
оков,
гремит о внутренней цензуре,
о том, чтобы выдерживали
строй
перед лицом военной диктатуры,
которая за мир стоит
горой…
21.12.16
Яро
пересечение прямых,
углы глумятся – клинья подбивают
к фундаменту, к забитым
сваям,
со скрипом точат лясы,
сырую землю бьют под дых,
прощупывают ребра
и хребет,
корчуют умершие корни,
вдыхают жизнь в глубокие пласты,
чтобы открытый чернозем
не стыл,
вливают градусы погони
за временем, чей ускользает след,
теряясь в лабиринте