Воздаяние Судьбы
Шрифт:
— Да, отец. — мужественно отозвался Ромуальд. — Я буду любить тебя всегда.
— Правда? — оторвался от своих дум Лазарь. — Тогда за дело. Ты обещал служить мне верой и правдой.
Тот уже хотел ответить что-то очень сыновнее и очень любящее, как вдруг со стороны трещины в горе раздался шум — покатились камни, послышался то ли вой, то ли тявканье. Какой-то косматый клубок свалился вниз, треснулся о плиты, взвыл, и из клубов тумана поднялась человеческая фигура — кто-то в разодранном халате, с подбитым глазом.
— О, лимб! Я едва успел! — воскликнул человек, отряхивая с себя мусор. Он, прихрамывая, двинулся
— Так, что тут у нас? — осведомился он, оглядывая троих людей. — А где наш дивоярец?
Он оглядел всю группу, застывшую в молчании. И обратился к Ромуальду:
— Я вижу, ты преуспел в своём деле. — язвительно заметил Кирбит. — Небось и ножик потерял.
— Знаешь что, Кирбит. — насмешливо отозвался Ромуальд. — Иди-ка ты, у нас тут свои дела.
— Вот как? — изумился тот оглядывая расширенными глазами Лазаря. — Ваше величество, вы сманили моего парня?
Тот мгновение молчал, разглядывая нового участника сцены без всякого удивления. Потом повернулся к деве и сказал:
— Не будем тянуть время. Тебе твоё, а мне — моё.
— А моё? — бесцеремонно прервал его Кирбит. — И где, к чёрту, затерялся дивоярец?
— Вот кольцо. — сказал царице Лазарь, обращая на него внимания не больше, чем на сороку.
— О, да, это паршивое колечко! — глумливо заметил сартан. — Объясните мне наконец, в чём его ценность. Все носятся с этим куском металла и дрянным камушком, как с драгоценностью.
Он бы и дальше продолжал, но Каменная Дева протянула свою руку и на мгновение словно обняла своей узкой ладонью барственную руку Лазаря. Кольцо, которое он крепко держал тремя пальцами за ободок, скрылось в пальцах царицы. А в следующий момент раздался лёгкий треск — тёмный кошачий глаз осыпался крошкой, а из под него высветился яркий, светло-зелёный свет.
— Что это?.. — ошеломлённо проговорил Кирбит. — Да это же осколок Вечности! Живой Кристалл!
— Да, Кирбит. — жёстко ответил царь. — Это он. Сейчас он получит душу. Ну, Ромуальд, ты говорил, что любишь меня и готов служить мне!
Тот ничего не отвечал и растерянно смотрел то на царя, то на перстень, то на Каменную Деву.
Тут Кирбит сделал то, чего от него никто не ожидал — он резко рванул Ромуальда за плечо, отбрасывая его в сторону. Пан не удержался на ногах и упал, изумлённо глядя на кочевника и во гневе отыскивая у пояса потерянный нож.
А сын степей тем временем не плошал — он достал из-за пазухи другой нож — с кривым лезвием — и начал наступать на царя, бесшумно двигаясь в своих мягких сапогах с загнутыми носами. Хоть он и был ободранным, как его подопечный пан, с распухшей бровью и хвоей в спутанных волосах, выглядел тем не менее опасным. Здесь назревала нешуточная схватка, а двое молодых людей так и не понимали, что тому причиной и каков предмет раздора.
— Так не пойдёт, твоё величество. — оскалясь, сказал Кирбит. — Этот мальчик мой. Где дивоярец, чёрт возьми?!
Он в тревоге озирался.
Царь Лазарь между тем проявлял чудеса самообладания — он даже не посмотрел на кривой нож сартана, глаза его обратились к пану Квитунковому, который уже опомнился и поднялся с пола, с досадой отряхивая с платья каменную крошку и с негодованием глядя на Кирбита. Квитунковый был явно зол, потому вопрос Лазаря застал его врасплох.
— Ты точно отступаешь, Ромуальд? —
— Ну ты и сволочь, царь. — заметил Кирбит. — Ты знаешь, Ромуальд, что он задумал? Он хотел…
— Заткнись! — крикнул Лазарь. — А ты сказал мальчишке, для чего его берёг?
Оба замолчали, горящими от ярости глазами глядя друг на друга и не решаясь сказать слово, но тут прорезался голос Ромуальда:
— Для чего? — злым голосом спросил он, глядя на Кирбита.
Тот промолчал.
— Для чего?! — крикнул юноша царю.
Тот тоже не ответил.
— Лисёнок понадобился сразу двум псам. — горько заметил Долбер.
Царь от его голоса сразу пришёл в себя и обернувшись к несостоявшемуся сыну, заговорил ласково и нежно:
— Прости меня, мой мальчик, что я засомневался в тебе. Конечно же Ромуальд не достоин моего наследия — он слишком нерешителен. Ему уготовано куда менее выгодное будущее — как раз по его происхождению, ведь, кроме смазливого личика и нахальных манер, у него ничего и нет за душой. То ли дело ты — и выглядишь иначе, и кровь голубая в тебе явно чувствуется. Нет, Ромуальд меня не любит — его приручил Кирбит, степной ворюга. Пусть они уходят, а ты приступай к исполнению обещания — ты же обещал меня любить. Иди сюда, Александер, поклянись на перстне.
Взбешенный этой издевательской речью, Квитунковый ничего не успел ответить — он только рванулся из рук Кирбита, с негодованием отметая его заботу о себе, и ринулся к Долберу, чтобы отшвырнуть его, пока тот не схватился за кольцо. Но тут произошло нечто, что задержало драму.
— Достаточно. — сказал, выходя из-за молчаливой каменной фигуры и вступая в общий круг, ещё один человек. Все невольно расступились, потому что по рукам и плечам человека бегали яркие огоньки, освещая центр котлована. Долбер встрепенулся и с надеждой глянул на своего товарища, а Ромуальд помрачнел и исподлобья лишь глядел на ненавистного дивоярца, который — нет сомнений — постарается приладить в царские сынки соперника — этого холёного красавца Долбера, эту холеру холопскую, этого выслуживающегося челядинца. Теперь Ромуальду точно ничего не обрыбится, а жаль — наследство, трон, власть, богатство были так рядом! Всего немного надо было — только послужить царю верой и правдой, доказывая свою преданность! Это тебе не папаша-ростовщик с его холодным расчетливым умом, это мягкие, податливые, недалёкие славяне. И надо же — вмешался за какой-то холерой этот дивоярец — недаром их все так не любят! Эти интриганы, пользуясь своей магической властью, распоряжаются судьбами целых королевств и народов, заставляя их служить себе и своим целям.
С лица Лазаря сползло выражение мягкости и ласки — он холодно огляделся, оставшись один в круге — все отошли от него подальше. Кирбит крепко держал за плечи огорчённого неудачей Квитункового и переводил свои блестящие янтарные глаза с царя на Долбера. Внешнее сходство этих двух людей было совершенно очевидным — только слепому не углядеть.
— Знаешь что, Кирбит. — прервал вдруг молчание Лён. — Оставь-ка ты Ромуальда в покое. Вот твой человек.
Он указал на Лазаря.
— Да? — не поверил демон.