Воздух, которым мы дышим
Шрифт:
— Я знаю, — говорит он. — Я не могу не смотреть на тебя.
Я отвожу взгляд.
— Почему?
— Потому что мне нравится то, что делает жар с твоим лицом.
Я хватаю воздух, не понимая, что делать, поэтому нервно прохаживаюсь по гостиной, останавливаюсь у окна и затем усаживаюсь в другое кресло.
Вместо того, чтобы ответить ему, включаю телевизор, который дает только размытое изображение. Тем не менее делаю заинтересованный вид и смотрю ток-шоу, даже не вникая, о чем речь.
— Завтра утром я уйду, — устало говорит Лиам, опуская стакан на стол.
Я исподтишка бросаю на
Грудь Лиама поднимается и опускается более равномерно, и он больше не напрягается от грома. Да и грозовой фронт уже ушел дальше.
Я вытягиваю руку и беру его стакан, который он поставил рядом с собой на маленький столик. Он, вероятно, больше не будет пить, а мне внезапно становится ненавистной мысль о том, чтобы вылить этот прекрасный бурбон. Или идея прикоснуться губами к краю стакана, которого касались его, слишком заманчива? На самом деле, я даже не думаю о том, почему это делаю, и осушаю его бокал, а затем задумчиво смотрю на мерцающий за стеклом абажура бра желтоватый свет на стене — единственный источник освещения в комнате. Не могу отделаться от образа скулящей от холода Трикси. Может быть, мне нужен еще один глоток бурбона, чтобы успокоиться? Завидую Лиаму, что он смог заснуть.
— «Потому что мне нравится то, то делает жар с твоим лицом», — шепчу я, внутренне дрожа.
Почему Лиам это сказал? Очевидно, он уже наполовину спал, может быть, он даже не осознал своих слов. Я злюсь на себя за то, что вообще думаю об этом. Неважно, что он имел в виду. Это не имеет значения, из-за Марка.
Я беру свой телефон со стоящего у моего кресла столика и открываю сообщения.
«Если он коснется тебя, он пожалеет об этом».
Марк не писал мне несколько недель, а это сообщение пришло недавно. И я знаю, что должна относиться к нему серьезно. Это подсказывает мне моя интуиция и гнев, вспыхнувший в глазах Марка, прежде чем он уехал на своей машине.
Лиам дергается, когда в очередной раз гремит гром, но не просыпается. Просто откидывает голову в другую сторону. Удаляю сообщение в телефоне, хотя никогда не делаю этого. Я небережна в подобных вещах. Даже в аккаунте накапливаю электронные письма, пока предупреждение не заставит меня удалить их, потому что в противном случае в моем почтовом ящике не будет места для новых. Но мне больше не хочется видеть сообщение Марка, потому что не желаю, чтобы он запрещал мне проявлять чувства к Лиаму. При этом понимаю, что не должна допускать этих чувств. Но этот мужчина разжигает мое любопытство, для этого многого и не требуется: лишь взгляд его глаз или то, как он, будто это
Лиам рычит, его нога дергается. Он поворачивает голову, его лицо искажается, как будто он видит что-то ужасное. Кажется, у него кошмар. Эти кошмары очень беспокоят меня, мне не хочется, чтобы ночью он снова переживал свои страдания. Я думаю о том, чтобы просто разбудить его, когда вдруг он болезненно вскрикивает, и мое сердце начинает бешено стучать. Я вскакиваю и склоняюсь над ним. Мое сердце колотится, и я чувствую себя так, словно на моей груди лежит камень, потому что этот мужчина не заслуживает этой боли. Я вспоминаю удар, который он нанес мне, и тот гнев, когда я в последний раз пыталась помочь ему. Но вид его искаженного, измученного лица облегчает решение.
Я осторожно кладу руку ему на щеку и глажу.
— Лиам?
Лиам вздрагивает, хрипит, бормочет что-то неразборчивое и дергает руками. Он не просыпается, поэтому я прикасаюсь второй рукой к другой щеке и смотрю ему в лицо.
— Лиам, это просто сон. Ты дома, — говорю я более настойчиво.
Он выдыхает и распахивает глаза. Его взгляд растерян, но потом, не моргая, впивается в меня. Смотрит и дышит спокойно, кладет одну руку на мою, затем сжимает запястье и его взгляд становится каким-то... жарким.
Лиам
Когда открываю глаза, ее лицо склонилось над мной, и ее взгляд выглядит обеспокоенным. Тесса держит мое лицо в своих руках, и я едва решаюсь дышать, потому что боюсь, что если пошевелюсь, она может раствориться на моих глазах, и мне придется признать, что это всего лишь сон. Но если Тесса мне снится, то я мог бы просто поцеловать ее, и ничего бы не случилось, потому что ни она, ни Марк не могут диктовать мне, что мне может сниться, а что нет. А я так хочу ее поцеловать, хочу попробовать ее вкус на своем языке. У Тессы, вероятно, вкус лимонов, потому что она почти весь день пьет лимонад.
Я кладу ладонь на ее руку и смотрю в ее светлые глаза, может быть, на мгновение дольше, чем должен был, но затем мне удается убрать ее руку с моего лица.
— Трикси вернулась? — спрашиваю я, разрушая чары между нами.
Даже если на это уходят все мои силы, я должен постоянно напоминать себе, что недопустимо совершать одну и ту же ошибку дважды. Связаться с Тессой значит повторить прошлое. А прошлое научило меня, что любить ту же женщину, что и Марк, нехорошо.
Она выпрямляется, бросает растерянный взгляд в окно, за которым все еще вспыхивают молнии, затем качает головой.
— Нет, — тихо произносит она, затем садится в кресло.
— Должно быть, я задремал, — говорю я. Мне трудно говорить, потому что в горле словно застрял ком. Тянусь за своим стаканом, который оказывается пуст.
Тесса смотрит на меня виноватым взглядом.
— Я выпила его. Не знала, захочешь ли ты допивать.
Она встает и наполняет для меня стакан, вручает его мне и садится снова, складывая руки на коленях, выглядя очень подавленной. Мне хотелось бы отвлечь ее от печали, вероятно, моя отключка была не лучшим способом добиться этого.