Воздухоплаватели
Шрифт:
– Знаю, знаю, заслуженные...
Взгляд, улыбка, эти простые, будничные слева и жест маршала как-то сразу ободряют и расковывают нас всех. Коротко и ясно Кириков рассказывает ему об устройстве, тактико-технических данных аэростата АН-540, условиях наблюдения и корректировки из гондолы.
Но как только маршал услышал, что аэростат может поднять двух наблюдателей на высоту до километра, он проявил неожиданное для нас любопытство.
–
– Готов! В полном боевом!
– Давай рискнем? - Маршал с вопрошающей улыбкой посмотрел на генерала Сокольского - командующего артиллерией фронта - и, не дожидаясь его согласия, забрался в гондолу.
Надо сказать, тут произошла небольшая заминка. Пришлось доложить маршалу Рокоссовскому, что, по наставлению, подъем без парашюта и инструктажа проводить нельзя, а при подъеме в гондоле аэростата должен быть сопровождающий воздухоплаватель.
– Нет, нет, - не согласился маршал, - вы уже налетались, а нам с генералом интересно проверить вашу технику...
Тогда воздухоплаватели отряда помогли надеть им парашюты, старший лейтенант Грановский пропел короткий инструктаж, объяснив новичкам, когда и как надо прыгать с парашютом, как поддерживать связь с землей. И "наблюдатели" заняли места в гондоле.
– Освободить поясные! - привычно летит команда.
– На лебедке - сдавай!..
И аэростат плавно идет вверх. Но на высоте 40-50 метров он неожиданно остановился. Произошло то, что, собственно, и должно было произойти согласно закону физики: аэростат выдохся в своей подъемной силе, поскольку все-таки сказалась утренняя гроза с дождем.
– На лебедке - выбирай! - пришлось скомандовать Кирикову.
Капитан технической службы Забелин эту команду выполнил осторожно, аккуратно. Аэростат приземлился, и Кирикову пришлось объяснять, почему он не пошел на высоту дальше.
– Это ты такой тяжелый, - шутливо бросает Константин Константинович Рокоссовский командующему артиллерией.
Тот с готовностью покидает корзину, а маршал просит поднять его в воздух еще раз - одного.
И вновь звучит команда на подъем. И вновь аэростат набирает высоту, но уже заметно быстрее. При отметке 500 метров Кириков командует:
– На лебедке - стой!
И хотя аэростат ведет себя нормально, но для всех нас время, кажется, остановилось. Как-никак, а в гондоле не просто новичок-воздухоплаватель Маршал Советского Союза! И не кто-нибудь,
– Прикажете опустить аэростат?
Маршал не торопится на землю - видимо, понравилась высота с птичьего полета, - и он отвечает, что, мол, рановато еще, что не все еще хорошо рассмотрел.
Наконец в телефонной трубке слышится: - Земля! (Именно так: земля!) Ну, теперь можно вниз...
* * *
Конференция по обобщению боевого опыта длилась три дня. Мы слушали доклады командующих армиями и отдельными соединениями о проведенных операциях. Затем К. К. Рокоссовский подвел итог работы конференции, и вскоре мы начали готовиться к демобилизации.
В обращении Военного совета фронта к нам, фронтовикам, говорилось:
"Славные воины-победители! Провожая вас сегодня на Родину, Военный совет обращается к вам с призывом: всегда и всюду, где бы ни приходилось вам жить и трудиться, помните одно: мы победили врага, потому что горячо и беззаветно любили нашу Отчизну и не жалели ни своих сил, ни крови, ни самой жизни для ее защиты...
Будьте же и впредь верными сынами Родины, пламенными советскими патриотами. Вы были героями на фронте, будьте же героями и в труде!
Счастливого пути, боевые друзья!"
* * *
...Стучат и стучат вагонные колеса, взметают позади состава вихри на насыпи, а под синим небом и под ясными звездами на полуразрушенных и обгорелых станциях ждут нас, фронтовиков. И оживает при отходе эшелона в истомленных войной солдатских сердцах марш "Прощание славянки". Кажется, будто именно эта жизнеутверждающая маршевая музыка заполонила все просторы России. И на каждой станции, на каждом полустанке - выстраданная неуемная радость в глазах, смех, слезы, ожидание... Оно, это ожидание, словно стынет синевой в распахнутых до бесконечности российских просторах, который год никем не паханных, поросших чертополохом на взгорках да плакун-травой в низинах. Оно, это ожидание, немеет в скорби обугленных деревень и разрушенных городов и плещется, плещется радостью в глазах живых.
Это страна встречала нас, победителей...
Примечания
{1} Жданов Н. Н. Огневой щит Ленинграда. М., Воениздат, 1965, с. 71.