Воздушная гавань
Шрифт:
Закрыв глаза, Гримм приподнял лицо, пока матросы развертывали почти прозрачные эфиршелковые мембраны. Ему не нужно было наблюдать за процессом — он уже наизусть знал, как эфирная сеть меняется при подаче на нее электричества в полную мощь; как она дрожит и вздымается, обретая кажущуюся невесомость. Ее прозрачные шелковые нити, раскинутые подобно гигантским паутинам на добрые две сотни футов вокруг самого корабля, уловили подъемную силу струящихся в небе незримых эфирных потоков и потянули «Хищницу» вперед. Изящное судно быстро набрало скорость. Окреп встречный ветер, холодный и сухой. В разреженном воздухе волнами катили далекие громовые раскаты, летящие
Мысль о том, что флотский коммодор Гамильтон Рук усилит свое влияние в Копье, не особенно встревожила Гримма. Большинство интриг Копья Альбион никак его не затрагивали и не интересовали. Большие шишки в Копьях могли хоть уши друг другу оборвать, Гримма это вполне устраивало. Покуда у него есть «Хищница», он обеспечен всем необходимым.
Кеттл, аэронавт за корабельным пультом управления в нескольких футах позади и выше Гримма и Криди, издал короткий свист. Обернувшись, Гримм задрал голову и поднял бровь:
— Мистер Кеттл?
Убеленный сединой пилот повел подбородком, указывая на приближающиеся грозовые тучи.
— Капитан, будет не лишне обдумать спуск круче обычного. Гравитация скорее доставит нас к цели, а если стычка не задастся, мы скроемся в облаках, просто скользнув мимо неприятеля.
— Не лезьте не в свое дело, аэронавт! — огрызнулся Криди. — Если хотите поделиться с капитаном предложением, передайте через меня. Таков порядок, установленный на судах военного флота.
— Старпом, у нас не военное судно, — спокойно поправил его Гримм. — Это мое судно и больше ничье. Дайте подумать.
Предложение мистера Кеттла имело свои достоинства. Дополнительная скорость пикирования усложнит работу канонирам, но их корабль был прочным и юрким, и им вовсе не требовалось проявить чудеса меткости, чтобы вывести из строя судно противника по ходу внезапной атаки, — к тому же они смогут произвести свой обстрел чуть раньше, опережая грозу. Чем больше у них шансов оставить защитный покров «Хищницы» нетронутым, тем лучше.
Способный не моргнув и глазом вынести самый страшный шторм, Криди слегка позеленел от такой оценки флотских порядков своим капитаном. Но бросив выразительный взгляд через плечо на Кеттла, он предпринял еще одну доблестную попытку исполнять свои обязанности так, как считал нужным.
— Крутое пике представляется невыгодным, сэр. По всей вероятности, они даже не сообразят, что на них напали, пока наши пушки не откроют огонь.
— Мы вдали от дома, старпом. Я бы предпочел не впутывать слишком много вероятностей.
Гримм кивнул, отвечая пожилому пилоту.
— Мы последуем вашему совету, мистер Кеттл. Передайте канонирам, чтобы внесли поправку в угол стрельбы.
— Есть, сэр.
Склонив голову на сторону, Гримм оценил силу воздушного потока, омывавшего палубу.
— Мистер Криди, — сказал он, — командуйте ставить паруса, окажите милость.
Криди замер, удивленно моргая.
— Капитан?
Гримм не винил своего молодого старпома за такую реакцию. В последнее время мало какие воздушные суда прибегали к силе парусной тяги. Вращаемые паром пропеллеры и новые туго закрученные турбины выглядели куда предпочтительнее в качестве средства передвижения в тех случаях, когда судно выпадало из аэросферы, теряя высоту, или попадало в штиль какого-то участка неба, где слабые эфирные течения не были способны нести на себе корабль. С другой стороны, у парусов имелись свои преимущества: они не нуждались в помощи громоздких, тяжелых паровых двигателей и были при этом — в
«Даже забавно, — хмыкнул про себя Гримм, — до чего кстати приходится порой точно рассчитанная, хорошо взвешенная минутка полной тишины».
— Разрифлять паруса пока не стоит, — добавил Гримм. — Но мне нужно, чтобы их держали наготове.
— Есть, сэр, — ответил Криди. Задора в его голосе заметно поубавилось, но нужные команды он тем не менее передал, ясно и твердо.
После этого оставалось только дождаться, когда «Хищница» достигнет идеальной позиции для своего нырка. Привычное боевое снаряжение включало в себя некое подобие упряжи с множеством узлов подвески на ней. Страховочные леера от шести до девяти футов длиной представляли собой тяжелые кожаные жгуты со скобами на обоих концах, и каждый на судне, стоило прозвучать сигналу тревоги, должен был иметь при себе не менее трех таких. Гримм и Криди оба прицепили по паре лееров к различным скобам и кольцам, натыканным всюду на палубе корабля именно на такой случай, и туго их натянули.
Надежно пристегнувшись, Гримм улучил время оправить мундир. Будучи капитаном торгового судна, принадлежащего Альбиону, он не был обязан его носить, но после первого же успешного похода в качестве приватиров экипаж скинулся, чтобы пошить ему особый костюм. В точности того же покроя, что и флотская униформа, только вместо темно-синего оттенка с золотым кантом кожа этого мундира, была иссиня-черная с кроваво-красной окантовкой. Две широкие полосы, выдававшие в нем капитана воздушного судна, украшали концы обоих рукавов кителя. Серебряные пуговицы в виде маленьких черепов казались Гримму досадным излишком, но, нельзя не признать, они сообщали мундиру достоверный пиратский флер.
И наконец, как всегда, он подтянул лямку своей форменной фуражки, надежно закрепив ее на голове. В глазах аэронавтов потеря капитаном головного убора в момент, когда его корабль готовится к сражению, выглядела особо скверной приметой, и в свое время Гримм повидал более чем достаточно нелепых случайностей и совпадений, чтобы бездумно отмахнуться от этого предрассудка.
На то, чтобы покрыть мили, отделяющие аврорианское судно от «Хищницы», им потребовалось несколько десятков секунд, исполненных нарастающего в морозном воздухе напряжения, о силе которого можно было судить по отвердевшим спинам канониров и аэронавтов. Ближний бой двух воздушных судов оставался наиболее гибельным выплеском насилия из всех, известных человеку, и каждый на борту «Хищницы» прекрасно это сознавал.
Как и всегда, Гримм сосредоточился на том, чтобы безукоризненно сыграть свою роль. Простым членам экипажа разрешалось испытывать нервозность и страх — в конце концов, в сложившихся обстоятельствах подобная реакция казалась единственно разумной. Но страх был заразой, способной расти и шириться, парализуя людей и потому ввергая в тот самый кошмар, которого они так боялись. В такой роскоши, как страх, капитану было отказано. Людям следует знать — и не просто уповать на это, а испытывать твердую уверенность, — что их капитан обладает полным контролем над ситуацией. Им надлежит свято верить в абсолютную неуязвимость и непогрешимость своего капитана, в его безусловную защищенность от поражения. Эта вера и знание своего дела жизненно необходимы для каждого в экипаже — они позволяют людям забыть о страхах и заняться исполнением долга, как и подобает хорошо обученным аэронавтам.