Воздушные рабочие войны

Лифановский Дмитрий

— Не забуду, — Володя мысленно уже был в железках.

Переговорить с Лекомцевым заняло пять минут. Капитан уже окончательно отошел и обещал лично устроить Зимина в казарму к маслопупам.

— Вы сейчас куда? — спросил у Сашки Назаров.

— Лида, тебе куда?

— А мы разве не к Никифоровым сразу? — удивилась девушка.

— К Никифоровым завтра. Ты домой сначала зайди, вижу же, что не терпится. Да и мне сначала обустроится надо, — Шадрина предлагала Сашке остановиться у них, но парень отказался. Ему проще будет в гостинице, чем стеснять родителей Лиды.

Девушка, улыбнувшись, кивнула:

— Спасибо. Тогда мне на Лесную. Рядом с 52-ой школой. Знаете? — смущенно спросила Лидочка у Назарова.

— Знаю, — кивнул капитан, — а Вам, товарищ подполковник?

— А мне в гостиницу или общежитие. Тут я на Вас полагаюсь.

— Тогда рядом с управлением есть

гостиница, туда вас и устрою. Вы надолго к нам?

— Не знаю. Завтра понятно будет.

Назаров молча кивнул.

Стаин с Лидой забрали из вертолета вещи и загрузились в эмку капитана. Сначала завезли Шадрину. Лида опять стала уговаривать Сашку остановиться у них, но парень категорически отказался. Договорились, что он зайдет за Лидочкой завтра, и они вместе пойдут к Никифоровым. Лида надув губы зашагала к своему дому, ну а Назаров с Сашкой поехали в гостиницу. Все остальные дела будут завтра. А сегодня отдых. Как же давно он не отдыхал! Даже непривычно как-то, что вот сейчас, сию минуту не надо никуда бежать и что-то делать, решать какие-то вопросы, ругаться с интендантами, писать отчеты. На лице парня расплылась блаженная улыбка.

[i] Александр Вертинский, Танго «Магнолия»

[ii] На самом деле «Динарий» современный позывной военного аэродрома в Тамбове, но позывные времен ВОВ просто не нашел, так что, не парясь особо, использую его здесь.

VIII

Знакомый пустой и тихий дворик перед ведомственной деревянной двухэтажкой завода «Ревтруд». Они сюда переехали в 35-ом, когда папу назначили начальником цеха. Вон их окна на втором этаже с такими родными голубыми занавесками в ее комнате. На улице никого, все на работе. Лида не торопясь подошла к подъезду и потянула на себя скрипучую дверь. Повинуясь какому-то детскому порыву, буквально вприпрыжку влетела по лестнице наверх, гулко топая сапогами по дощатым ступенькам. Она была уверенна, что дома никого нет, отец на заводе, мама, наверняка, тоже в своей библиотеке, но все равно нажала на пимпочку звонка. Через дверь раздался пронзительный звон. И все. Тишина. Ожидаемо. Лида привстала на цыпочки и, пошарив рукой по деревянной рейке, для чего-то прибитой прямо над дверью, почти под самым потолком, нащупала ключ. Лида улыбнулась. Один ключ они стали оставлять здесь, над дверью, после того, как она на танцах потеряла свой, а мама с папой как раз уехали к родственникам в деревню. Пришлось ночевать у Зинки. Папа потом сделал у себя на заводе несколько дубликатов, один для Лиды, а второй, запасной, всегда лежал на этой рейке.

Родная прихожка. На вешалке мамин старенький полушубок и отцовское пальто, в уголке «быстрые» безразмерные валенки в галошах. Общие. Наскоро выскочить во двор в уборную, развешать белье или по какой другой надобности. Все такое знакомое и в то же время непривычное. Так всегда бывает, когда возвращаешься домой после долгого отсутствия. Правда, так надолго Лиде из дома уезжать не приходилось. Только один раз, в пионерский лагерь, на берегу Цны, на месяц. А сейчас ее не было целых четыре месяца. Поставив на пол фанерный чемоданчик с вещами и солдатский сидор с продуктами, расстегнула ремень и стянула шинель, повесив ее на вешалку рядом с отцовским пальто. Стащила с ног опостылевшие сапоги, повесила на голенища портянки. Надо будет постирать. Ох, хорошо-то как! С огромным облегчением пошевелила пальцами ног. Не доведет это щегольство до добра. Нет бы, ехать домой в старых, растоптанных,

так нет же, надо же покрасоваться перед родителями и подружками! Лида хихикнула. Конечно надо! Это еще спасибо товарищу старшине, вошел в ее положение и расщедрился на новые хромовые командирские сапоги. Удивительно даже. Обычно у этого прижимистого хохла снега зимой не выпросишь. Интересно, почему все старшины похожи друг на друга? Что Кандыба в училище, что их старшина Горобец. Такие основательные, хозяйственные, скуповатые и суровые, даже в чем-то жестокие в первые дни службы мужики, со временем, превращающиеся в заботливых дядек.

Лида подхватила вещи и прошла к себе в комнату. Чистота и порядок. Ни пылинки. И все, как было при ней. Даже забытый на столе томик стихов советских поэтов так и остался на своем месте. Девушка подошла к столу и открыла небольшую потрепанную книжицу на первой попавшейся странице:

Барабана тугой удар

Будит утренние туманы, —

Это скачет Жанна д'Арк

К осажденному Орлеану.

Двух

бокалов влюбленный звон

Тушит музыка менуэта, —

Это празднует Трианон

День Марии-Антуанетты.[i]

Как ей нравилось это стихотворение! Как она мечтала стать похожей на эту рабфаковку, прошедшую боль и пламя Гражданской, отстоявшую завоевания Революции, а потом с таким же упорством и яростью после тяжелой работы на заводе вгрызающуюся в непокорные знания! Потому что так надо, потому что стране требуются образованные рабочие и инженеры! Потому что впервые в мире перед женщиной стали открыты все дороги! Что ж, ее мечта сбылась. Лида горько улыбнулась. Им, так же как и поколению Гражданской войны, пришлось взять в руки оружие, чтобы в бою отстоять свою свободу. А потом, после войны, придет время и учебы. Для тех, кто останется жив. Она захлопнула книжку и поставила ее на полочку. Погладила по голове бронзового Пушкина, задорно смотрящего куда-то вбок и вверх, провела пальцами по корешкам книжек и, подойдя к одежному шкафу, распахнула дверцы. Ее любимое школьное платье, маленькое уже. Красивое, темно-синее с милым беленьким воротничком. А вот парадно-выходное, для театра и танцев. Интересно, оно ей еще в пору? Лида скинула форму, аккуратно повесив ее туда же в шкаф на проволочные плечики и, нырнув в платье, подскочила к зеркалу. Да! В самый раз! Девушка скорчила рожицу и показала своему отражению язык. А вот и ничуть она не изменилась в армии! Такая же легкая и красивая! Повезло с ней Петьке! Да и ей с ним тоже повезло! Вот такие они счастливчики! Лида смущенно хихикнула, вспомнив свое, не совсем приличное, вернее совсем неприличное. Да-да-да! У них все было! Ну и что, ну и пусть! Они уже взрослые! А свадьба? Свадьба после войны! Ну, не идти же к Саше с такими глупостями. Она представила, как Стаин голосом сухой и вечно всем недовольной тетки из ЗАГСа тянет: «Согласна ли ты товарищ Шадрина взять в законные мужья капитана Никифорова?», — и расхохоталась. Конечно, согласна! Только сначала победить надо. И пусть хотя бы полковником станет! Лида еще раз показала зеркалу язык. Ерунда какая! Какая разница — полковник, красноармеец? Лишь бы живой! Хотя о чем это она? Они же экипаж. Так что если что, то вместе. И живыми останутся вместе, а случись погибнуть — тоже вместе!

А сейчас она пойдет к маме. Прям так и пойдет нарядная, в платье и пальто. Жалко туфли не надеть, не по погоде. А ботиночки, в которых она уезжала, остались где-то в каптерке у старшины. Эх, придется опять в сапоги залазить. Лида порхнула к шкафу и вытащила пальто, скинув с него старую простынку, которой оно было заботливо накрыто. Накинула пальто, привычным движением намотав портянки, натянула сапоги. Все. Можно идти. Задумчиво посмотрела на пистолет в рыжей потертой кобуре. Представила себя в пальто и с кобурой на ремне и рассмеялась. Расстроенно посмотрев на обутые ноги, махнула рукой и, вытерев подошвы о половичок, опять метнулась к шкафу. Засунула под вещи оружие и, порывшись, достала вязанный мамой берет. Нахлобучив его на голову, глянула в зеркало. На нее смотрела та самая довоенная, слегка легкомысленная и наивная студентка Лидочка. Если бы не глаза. Не по возрасту жесткие, серьезные и холодные.

Снег в городе уже сошел, пригревало теплое весеннее солнышко. Лида, задрала голову и, прищурившись, посмотрела в бездонное голубое небо. А оттуда, с высоты, ее улица, дом выглядят совсем по-другому. Красивей, устроенней. Спасибо Саше, что пролетел над ее крышей. Приятно. Лишь бы неприятностей у него не было. Хотя Стаин разберется, он такой! Его сам товарищ Сталин лично знает и товарищи Берия с Мехлисом. Непростой у них командир, хоть и молодой.

Как хорошо! Душа бурлила радостным предвкушением встречи с родными людьми. Лида прошла мимо своей школы и свернула на Товарную. Здесь весенних луж и грязи практически не было. Сама того не замечая, она в нетерпении ускоряла и ускоряла шаг. Вот блеснули железнодорожные рельсы, осталось миновать пути и там до Ревтруда всего ничего. Едва перешла за переезд, как со стороны Привокзальной послышался окрик:

— Лида?! Шадрина?!

Лидочка завертела головой, в поисках окликнувшей.

— Ой, Зина, привет! — улыбнулась Лида школьной подруге. «А Панина не бедствует», — почему-то кольнуло неприязнью. Зина была одета в лаковые полусапожки, бежевое кашемировое пальто, сразу видно, новое, на голове повязан лентой красивый шелковый платок. Как будто и нет войны! Рядом с Зиночкой стоял и высокомерно разглядывал Лиду водянистыми глазами пехотный майор в идеально подогнанном новеньком обмундировании.