Воздушные разведчики
Шрифт:
... Вот такие три красавца Пе-2Р стояли перед нами - один лучше другого!
– Отличная машина! - комментировал, все эти новшества Валентин. Мы решили опробовать одну из "пешек" в воздухе, чтобы закрепить ее за нашим экипажем.
– В добрый путь! - напутствовал нас начальник разведки Морозов. Пока я расчехлял моторы, снимал с рулей струбцины, он рассказывал о военной авиации на заре ее рождения.
Кто бы мог подумать, что самолеты времен первой мировой войны использовались сначала только в целях разведки. Они не были даже вооружены, постоянно вели наблюдение за действиями противника, и в результате
Любопытно, как велась тогда разведка с воздуха. Полученные данные сообщались летчиком-наблюдателем с помощью вымпела либо стрел, которые бросал он на землю. Их подбирал скакавший за самолетом-разведчиком конник. Он почти не отставал, поскольку скорость аэропланов тех времен не превышала 50-75 километров в час.
...Наш избранник легко оторвался от бетонной полосы и стал быстро подниматься к легким перистым облакам. Машина послушно подчинялась желаниям летчика.
Моторы ровно гудели. Нажав вмонтированную в штурвал кнопку, Валентин стал ждать, когда "пешка" автоматически выйдет из пике. Машина оправдала наши ожидания.
– Когда приземлились и зарулили на стоянку, я предложил опробовать еще и другой самолет, но Валентин возразил: "Что мы, галоши в магазине покупаем? Этот хорош!"
Пусть будет так, как решил командир. Теперь надо раздобыть белой краски и вывести на килях цифру 4. Я решил это сделать сразу же, как только перелетим на новый аэродром. Однако наступление наших войск на трех фронтах развивалось столь стремительно, что мы постоянно перемещались с одного аэродрома на другой все дальше на запад, и с разрисовкой килей пришлось повременить.
Лишь осенью, когда мы вступили на территорию Польши и получили временную передышку, на килях "пешки" я вывел свой знак. Проходил мим. Юра Дерябичев - он с Голубничим летал на другом самолете - и дружески предложил рядом с гвардейским значком нарисовать орден Красного Знамени и сверху написать "Борисовский".
– Молодец, Юра, здорово придумал! - радостно воскликнул я, и мы принялись за работу.
Звания "Борисовский" наш полк был удостоен за участие в подготовке и осуществлении операции "Багратион", в ходе которой были освобождены Борисов, Минск и другие белорусские города. Не успели мы порадоваться этой новости, как из Москвы пришло еще одно приятное известие: полк награжден орденом боевого Красного Знамени за взятие Вильнюса.
Нашей радости не было предела. Все горели желанием бить врага, скорее закончить войну. Воздушные разведчики упрашивали своих командиров дать разрешение на вылет. Но в ходе стремительного наступления отстал наш "кормилец" - батальон аэродромного обслуживания, и вскоре нам пришлось сократить число полетов из-за нехватки бензина.
Полевая кухня тоже затерялась. Пищу нам готовили на кострах, а "квартировали" мы в лесу, возле самолетов. Каждый устроил себе ложе по вкусу. Иван Филиппов, отличавшийся хозяйственной смекалкой, соорудил долговременный шалаш, притащил с луга свежего сена и царствовал, как король во дворце. Мы же, бывшие курсанты, смастерили между деревьями нечто вроде деревянных нар. Со всех сторон продувало, зато сквозь
Но вскоре идиллия кончилась. Через аэродром по лесным чащобам пробивались из окружения разгромленные под Минском фашисты. Однажды средь бела дня по летному полю промчалась немецкая танкетка. После этого ЧП стрелков-радистов и механиков стали назначать в ночное дежурство к самолетным крупнокалиберным пулеметам. И снова мне пришлось "через день на ремень" в караул ходить. И снова, как тогда, поздней осенью 41-го у канала Москва - Волга, в кабине севшей на вынужденную "пешки", я держал палец на гашетке авиапулемета. Я с тревогой вглядывался в темный литовский лес, откуда могли появиться недобитые гитлеровцы.
Вскрываем оборону Германии
НА ВСЯКОГО МУДРЕЦА ДОВОЛЬНО ПРОСТОТЫ
1944-й стал годом наступательных операций на всех фронтах от Карелии до Черного моря. Наши эскадрильи оказались разбросанными по разным аэродромам на огромной территории северо-запада нашей Родины. Всюду советские войска успешно громили гитлеровские полчища, приближаясь к логову врага - границам Германии. С каким волнением и радостью мы вслушивались в сводки Совинформбюро, сообщавшие о взятии "крепких орешков" - Новгорода, Дна, Старой Руссы, Холма, Нозоржева, Острова, Резекне и других. Сколько наших товарищей сложили головы за их освобождение! А фронты все двигались и двигались вперед...
В этот период от разведчиков настойчиво требовали передавать ценные сведения по радио, не дожидаясь, когда экипаж вернется, а "фотики" проявят и расшифруют фильмы. Но разглядеть объекты с большой высоты, а часто лишь сквозь "окна" в облаках не так-то легко.
– Неудивительно, что иногда поступали разноречивые данные, рассказывал начальник разведки Морозов. - Один член экипажа успевал подсчитать больше, а другой меньше самолетов на одном и том же аэродроме противника. А был у нас штурман - не буду называть его фамилии, - который любил похвастать, наболтать семь верст до небес, а проявишь пленку - пусто. Но второго такого я не знаю. Ведь наш полк состоял из снайперов разведки вроде Славы Руднева, хотя и с ним произошла осечка.
Штурман Руднев был смелым и находчивым разведчиком. Он постоянно "обхаживал" начальника фоторазведки, просился в полет и, конечно, добивался своего.
Главный штаб ВВС потребовал от разведчиков зорко следить за передвижением войск отступающего противника. Руднев отправился на разведку Нарвы и Тарту, откуда могли быть переброшены резервы гитлеровцев. Через час он сообщил по радио; обнаружил танковую колонну, растянувшуюся на тридцать километров по шоссе.
Когда Руднев вернулся, пленку быстро проявили и по мокрым негативам стали искать танки. При дешифровке фильма присутствовал Морозов и всполошивший всех Руднев.
– Вот они - танки либо грузовики! - воскликнул Станислав, указывая на темные крошечные прямоугольники.
– Что-то непохоже, - не совсем уверенно возразил начальник фотоотделения Александр Бакастов. - Да нет, точно - это не танки! - твердо добавил он.
– А что же, что? - возмутился Руднев.
– Не знаю... Надо посмотреть по отпечатку. Бакастов распорядился быстро отпечатать снимок. Прошло несколько минут, и когда принесли фотографию, то один из фотометристов сказал с полной уверенностью: