Воздушный казак Вердена

Гальперин Юрий Мануилович

Запомнил юноша и то, как, впервые представляясь Федорову по прибытии в эскадрилью, услышал от него:

— Теперь вы имеете возможность выяснить, действительно ли пригодны для тяжелой и опасной работы в небе. И если вы горите желанием сравняться со «старичками», лавры которых не дают вам покоя, то валяйте. Только не забывайте об осторожности. Смелость смелостью, а без осторожности можно многим поплатиться при встречах с бошами. Так что смотрите в оба…

Федоров говорил с ним дружески, без тени превосходства. Это были советы бывалого воина, видевшего, как в погоне за славой погибали еще не оперившиеся новички.

Меосу очень хотелось побольше узнать о своем кумире, но до поры до времени

он стеснялся расспрашивать Федорова, который, как он успел заметить, мало говорил о себе. А порассказать было что…

Сам Федоров истории своей жизни не оставил. Все известное о нем к тому времени, когда автор начал поиски, уместилось бы на двух-трех страничках. После поездки во Францию материалов прибавилось, нашлась даже неизвестная фотография летчика, но и этого было мало. Одна надежда — найти родственников, хотя бы дальних. Живут же где-то Федоровы из этого рода… Помочь могла только публикация в популярном многотиражном издании. Для меня этим добрым партнером оставался журнал «Вокруг света».

Первой ласточкой было письмо из северного поселка Роякоски от Натальи Васильевны Долотовой: «…Виктор Георгиевич Федоров — родной брат моего дедушки Петра Георгиевича Федорова. Нас, внучатых племянниц и племянников Виктора Георгиевича, очень много. Ведь их было шесть или семь братьев и одна сестра. Все они родились в городе Верном…»

Следующий абзац письма я перечитывал дважды, не веря еще свои глазам, — родная сестра летчика «Анна Георгиевна Федорова сейчас живет в Самарканде, ей 76 лет… она много рассказывала нам о своих братьях…».

Немедленно пишу письмо в Самарканд.

Как говорит народная мудрость, все приходит вовремя для того, кто умеет ждать. Еще письмо, но уже из Фрунзе от двоюродного внука летчика, Владимира Гонтаря: «…Племянники и внуки Федорова живут в городе Фрунзе, носят фамилию Гонтарь, так как родной брат летчика — Семен Георгиевич был приговорен к каторге, жена его была вынуждена оставить девичью фамилию, опасаясь преследований…» Но самое для меня поразительное известие следует в конце письма: «О Викторе Георгиевиче и его родственниках вы можете узнать у Нины Павловны Мухиной-Гонтарь, проживающей в Москве…» Дальше адрес и номер телефона. Да ведь Нина Павловна моя соседка — живет в пяти минутах ходьбы! Звоню и тут же стремглав лечу на свидание. Разволновавшись, даже забыл спросить в разговоре по телефону, кем приходится Нина Павловна нашему герою.

Мосфильмовская улица, дом, где живут многие Деятели кино. Меня встречает высокая, статная и красивая женщина, о которой никак не скажешь, что уже отпраздновано семидесятилетие.

На стенах квартиры много фотографий хозяйки дома в явно театральных костюмах. Конечно же, она бывшая актриса, о чем я узнаю чуть позже. Но, главное, Нина Павловна — родная племянница Федорова, дочь его брата Семена, того самого, что был приговорен к каторжным работам. Но почему она Павловна?

Сдержав свое нетерпение, прошу рассказать о семье Федоровых все по порядку.

— Сначала жили все в городе Верном, дедушка Георгий Петрович преподавал в мужской гимназии. Бабушка Анна Федоровна была простой казачкой, не из благородных. У них было восемь сыновей и одна дочь, тетя Нюра, в Самарканде которая. Вы ведь ей написали?

— Да, но пока нет ответа.

— Я тоже ей напишу, отзовется обязательно. Пошлите ей номер журнала, вот самое верное… Так, прежде всего об отце моем.

Семен Георгиевич был таможенным чиновником и служил в Чикишляре на границе с Персией. Как он попал в революционное движение, я не знаю, а вот что через него шла подпольная литература, это точно. Вероятно, поэтому ему пришлось потом перейти на нелегальное положение, скрываться, жить в разных городах. Нас с матерью взял к себе дедушка, переехавший сначала

в Ташкент, а потом в Ашхабад. Отец тайно нас навещал, в Ашхабаде его выдал провокатор. Он был арестован, бежал из-под стражи вместе с тремя товарищами. Нас с матерью все это трудное время поддерживали подполье, друзья отца, который вскоре нелегально вернулся в Ташкент. Все это связано с революцией 1905 года. Позже отец решил эмигрировать, ему угрожала смертная казнь, если поймают. Подполье подготовило ему нужные документы, и он должен был выехать через Кушку за границу. Все шло, как мама рассказывала, благополучно, добрался он до Кушки, сидит в буфете, ждет отправления. Неожиданно входит товарищ по гимназии, жандармский ротмистр. «А, Сеня, какая счастливая встреча!.. Подожди минутку, сейчас скажу своим, чтобы не ждали, поговорим…»

Вышел, мерзавец, и тут же вернулся со стражей. Снова тюрьма, суд, потом отца повезли на второй процесс в Ташкент. Смертную казнь ему заменили вечной каторгой, а сначала был приговорен… Не могу сказать, как это вышло, только отца в Сибирь не отправили, оставили в Ташкенте. Возможно, потому что у него открылся туберкулез и очень долго был он в тюремном лазарете. В кандалах держали. Мама часто ходила к нему на свидание.

Виктор Георгиевич тоже был связан с подпольными организациями в Средней Азии. Возможно, что мой отец тут играл какую-то роль. Так говорили. Это все по семейным преданиям. Я ведь только родилась тогда, крохой еще была.

— Спасибо, Нина Павловна. Простите за нескромность, но почему у вас отчество…

— А-а… — рассмеялась Нина Павловна, — так ведь мать с отцом не были повенчаны, я незаконнорожденная. Отчество мне записали по крестному, когда появилась на свет божий. И фамилия у моих братьев тоже мамина, но они все же Семеновичи.

— Сколько же их у вас?

— Двое. Они младшие. Оба живут во Фрунзе, работают. Одного отец назвал в честь своего брата Виктора. Он инженер-строитель, сейчас преподает. Другой, Алексей, инженер, в Министерстве сельского хозяйства, а вам написал обо мне его сын Владимир, тоже без пяти минут инженер, кончает политехнический.

— Хотелось бы знать о судьбе вашего отца после революции, ведь она освободила Семена Георгиевича из тюрьмы.

— Да и он сразу включился в работу. Все время ездил, был комиссаром, как тогда говорили. Он прожил недолго, умер в Ашхабаде.

— А что вы знаете об остальных ваших дядях и тете?

— Довольно мало, к сожалению. Тетя Нюра стала врачом, участвовала в гражданской войне, два года воевала на бронепоезде, сейчас, понятно, на пенсии.

Петр Георгиевич был офицером, его очень любили солдаты. Он храбро сражался в годы первой мировой войны, награжден золотым Георгиевским оружием, погиб в бою во время Брусиловского прорыва. Его сын, Георгий, был одним из организаторов комсомола в Верном, делегатом III съезда РКСМ от Средней Азии. Потом учился на медицинском факультете, руководил институтом. Долго служил в Советской Армии, прошел Отечественную войну, полковник медицинской службы. Умер уже. Его именем в Алма-Ате, это же бывший Верный, названы улица, школа. Не уронил честь фамилии. Второй сын, Ростислав Петрович, был на фронте в годы Отечественной войны.

Яков Георгиевич Федоров окончил кадетский корпус, вышел в армию, но прослужил недолго. Один из старших офицеров невыносимо издевался над солдатами, Яков публично ударил его по лицу… Последовал суд, разжалование, лишение прав состояния. У Якова был хороший голос, и провинциальная русская сцена обрела в нем неплохого певца.

Константин Георгиевич тоже военное училище окончил. Семья у дедушки большая была, трудно всех содержать, выучить, поэтому и отдавал, кого мог, на воспитание за казенный счет. Константин пропал без вести в первую мировую войну.