«Воздвигни пышные чертоги»
Шрифт:
— Я советовал ему, — сказал Джордж, — оклеить деревья обоями и сделать ситцевые занавесочки на замочные скважины.
— Ну-ну, — сказала Грэйс. — Что ж, милый, нам пора. На пороге она помедлила.
— Двери вам нужны построже, — сказала она. — Все эти резные штучки легко снять стамеской. А чтобы дерево стало светлее, надо положить побольше белил и тут же соскоблить их. Будет совсем в вашем вкусе.
— Вы так хорошо все советуете, — сказала Энн.
— Да, красавец дом, чего там! — сказал Джордж.
— И как это столько мужчин
— Где уж нам! — пробормотал Джордж. И тут я поразился: как же ласково смотрел он на жену, свою жену.
— Да, унылый у нас домик, ничего не скажешь, — мрачно изрекла Энн после ухода Маклелланов.
— Да ты что! Первостатейный дом.
— Возможно. Но сколько тут еще работы. Я себе даже не представляла. Вот у них, наверно, дом… Она сказала, что они там живут уже пять лет. Как же она должна была весь его вылизать — весь, вплоть до последнего гвоздочка.
— Ас виду дом у них вовсе не такой. И вообще, Энн, на тебя это не похоже.
Она тряхнула головой, словно сбрасывая с себя наваждение.
— Не такой, говоришь? Вот уж не думала, что буду когда-нибудь равняться на соседей. Но в этой женщине есть что-то такое.
— Да Бог с ней! Давай лучше дружить с Дженкинсами. Энн расхохоталась. Чары Грэйс начинали рассеиваться.
— Ты с ума сошел! Дружить с владельцами двух жалких кресел, с этими ничтожествами!
— Согласен, пусть сначала купят к этим креслам тахту.
— И не просто тахту, а ту самую тахту.
— Если захотят сойтись с нами покороче, пусть не боятся ярких расцветок. И пусть лучше сразу танцуют от ковра.
— Только так! — твердо сказала Энн.
Но у нас долго не было времени выполнить этот план, и мы только издали раскланивались с Дженкинсами. Все свободное время Грэйс Маклеллан проводила у нас. Не успевал я уйти на работу, как она вваливалась к нам с тяжелой кипой всевозможных журналов и наседала на Энн, чтобы они вместе искали в них конкретные указания — как переделать наш дом.
— Вот у кого денег куры не клюют, — сказала Энн както вечером за ужином.
— Не думаю, — сказал я. — У Джорджа всего-навсего магазин кожгалантереи, и там большей частью ни души.
— Значит, они все, до цента, тратят на дом.
— Возможно. Но почему ты решила, что они богаты?
— Послушать эту женщину, так деньги для нее ничто! Не моргнув глазом, рассуждать о драпировке во всю стену по десять долларов за ярд или о том, что на переоборудование кухни уйдет каких-нибудь полторы тысячи долларов. Разумеется, не считая камина…
— Ну как же, чтобы кухня да без камина!
— …и без углового дивана.
— Слушай, Энн, а почему б тебе ее не отвадить? Она ведь тебя допечет. Скажи ты ей, что тебе некогда, что ли.
— Не могу. Она такая добрая, участливая и одинокая, — беспомощно сказала Энн. — И потом, как ей это втолкуешь? Она же ничего не слышит.
— А ты направь разговор в другое русло.
— Попробуй направить в другое русло Миссисипи! Заговори я с ней о политике, и она начнет рассуждать о перестройке Белого дома. Заговори о собаках, она станет рассказывать про устройство собачьей конуры.
Зазвонил телефон, я взял трубку. Звонила Грэйс Маклеллан.
— Да, Грэйс?
— Вы, кажется, занимаетесь мебелью для контор?
— Верно.
— Вам случайно не попадаются подержанные картотечные шкафы?
— Бывает. Порой приходится брать на комиссию, хоть я от них и не в восторге.
— А вы мне не устроите один такой? Я задумался. Была у меня старая рухлядь, которую я собирался выбросить на свалку. Говорю ей про это.
— Ах, как чудно! В «Дивном доме» за прошлый месяц есть как раз про старенькие картотечные шкафы. Вы себе даже не представляете, какие из них выйдут симпатяги, если их оклеить и покрыть слоем прозрачного шеллака. Здорово, а?
— Да уж. Решено, соседка. Завтра вечером привожу.
— Какой же вы душка. Я думаю, вы и Энни не откажетесь выпить с нами?
Я поблагодарил и повесил трубку.
— Итак, час пробил, — сказал я. — Наконец-то МарияАнтуанетта пригласила нас в свой Версаль.
— Мне страшно, — сказала Энн. — После них наш дом покажется таким убогим.
— Не жилищем единым…
— Знаю, знаю. Остался бы ты как-нибудь днем дома, когда она здесь. Послушаю, как ты тогда заговоришь.
Вечером следующего дня я возвращался с работы не в своей машине, а в пикапе, чтобы доставить Грэйс картотечный шкаф. Энн уже была у Маклеллаыов. Джордж вышел из дома помочь мне.
Шкаф оказался допотопным дубовым чудовищем, и пока мы потели и кряхтели, внося эту махину в переднюю, я, честно говоря, и не мог толком осмотреться.
Первое, что я увидел, были два дряхлых картотечных шкафа в холле, вконец обезображенные не то оберточной бумагой, не то прозрачным шеллаком. Я заглянул в гостиную. Энн сидела на диванчике, как-то странно улыбаясь. Диванные пружины снизу повылезли и во всей своей неприглядности свисали до полу. Комнату освещала сиротливая лампочка, остальные шесть патронов в люстре были затянуты паутиной. К утюгу на гладильной доске, стоявшей в центре гостиной, из голой розетки тянулся удлинитель, кое-где прихваченный изоляционной лентой.
На полу лежал маленький поролоновый коврик, какой обычно кладут в ванной, а по царапинам на потемневших досках видно было, что к ним давно не прикасались. Окна были грязные. На всем лежала пыль и паутина. Только на кофейном столике царили порядок и роскошь: там разлеглись веером десятки толстых и глянцевитых иллюстрированных журналов.
Джордж явно нервничал и был на удивление замкнут. Видно было, что наше присутствие выбивает его из равновесия. Смешав нам по коктейлю, он молча сидел, ерзая на месте.